HELEN CHANNEL - международный форум-рупор об исследованиях прошлых воплощений, а также о жизни в текущем воплощении

Информация о пользователе

Привет, Гость! Войдите или зарегистрируйтесь.



Проблемы у оставшихся родных на Земле. Фазы горя, работа с горем

Сообщений 61 страница 80 из 128

61

окончание

Сессия 5

На последней сессии с Салли и ее мамой я планировала показать оба спектакля уже для матери девочки. Мне пришлось предупредить женщину, что содержание пьесы ей может не понравиться, но это представление необходимо, чтобы понять скрытые чувства Салли, которые могут оказывать влияние на ее поведение, и что выражение их через фантазии помогает ей, по меньшей мере, расслабиться и способствует ее исцелению. Девочка разыграла представление с большим удовольствием, и мать, утирая слезы, наградила ее бурными аплодисментами. Мы немного поговорили о том, что девочке необходимо выплескивать свои эмоции без дополнительных комментариев со стороны матери.

Я позвонила им через месяц, и женщина ответила, что Салли ведет себя намного спокойнее, с ней стало проще общаться, она менее агрессивна и в целом неплохо себя чувствует. Мать, которая, казалось, сама успокоилась, искренне меня поблагодарила, а я порекомендовала ей внимательно следить за новыми возможными симптомами, когда девочка достигнет следующей возрастной стадии.

Я часто использую кукольные представления, подобные тем, что разыгрывались с Салли и Джимми, в особенности если детям сложно выразить свои эмоции. Ребят подобные шоу приводят в восторг, даже если «качество постановки» оставляет желать лучшего. В простых сценках можно отобразить серьезные проблемы, а метафорические послания оказывают весьма мощное воздействие, достигая самых глубинных уровней детского подсознания.

В этой главе я попыталась предложить несколько эффективных техник кратковременной работы с детьми, переживающими горе и утрату. В основе их лежат теоретические, философские и практические принципы гештальт-терапии. Применяемые проективные техники (рисование, глина, фантазирование, рассказывание историй, создание сценок из песка, музыка и кукольные постановки) дают малышам возможность безопасно, а часто и весело выразить свои глубокие чувства.

Терапевт должен понимать, как много проблем влечет за собой тяжелая потеря, и уметь определять, на каких именно из них следует сконцентрировать свое внимание. Терапевт должен продвигаться постепенно, даже если располагает лишь ограниченным временем, чтобы ребенок мог почувствовать себя в безопасности и был способен постепенно, шаг за шагом, проецировать вовне свой внутренний мир. Терапевт не должен вторгаться на территорию клиента, принуждать его выражать эмоции или выполнять задания, которые вызывают сопротивление.

Сопротивление обычно свидетельствует о том, что ребенок не обладает достаточной внутренней уверенностью для работы с предложенным материалом; к нему следует относиться уважительно, даже когда ваше время на проведение терапии ограничено несколькими сессиями. Хотя терапевт может иметь определенные цели и планы, завышенные ожидания всегда идут во вред. Важно хорошо чувствовать своего клиента.

Необходимым условием любой работы является установление доверительных взаимоотношений. Эти взаимоотношения выстраиваются заново на каждой сессии. Контакт в том виде, который описан в данной главе, должен поддерживаться на протяжении всей сессии, и терапевт должен внимательно следить, не нарушилось ли его взаимодействие с ребенком, о чем может свидетельствовать его общая вялость, замедление движений, отсутствующий взгляд и игнорирование вопросов и заданий. Бесполезно пытаться игнорировать эти знаки, указывающие на то, что ребенок частично уже выпал из взаимодействия.

При необходимости ему нужно предоставить время, чтобы побыть вне зоны контакта. Терапевт отвечает за поддержание полноценного контакта с ребенком, даже когда тот не способен или не в состоянии делать это. Вы встречаете ребенка с уважением, в кабинет входит самостоятельная личность, и нельзя ожидать от нее какой-то определенной реакции. Терапевт должен действовать мягко, искренне и уважительно, не сливаясь с ребенком и не привязываясь к нему.

В процессе кратковременной работы терапевту открываются и многие другие проблемы, требующие дополнительного внимания. Если получен мандат только на кратковременную терапию, то нужно следовать расставленным приоритетам. Если получены хорошие результаты, то есть ребенок смог проработать эмоции, связанные с потерей, работу можно считать успешной. Опыт, который он получает за эти несколько сессий, часто распространяется и на другие сферы жизни.

Дети не знают, как оплакивать утрату, и часто приходят в замешательство от переполняющих их чувств. Метафоры, сгенерированные проективными техниками, создают безопасную дистанцию, позволяя терапевту ненавязчиво помочь детям в осознании переполняющих их чувств. Именно понимание своих чувств помогает ребенку пройти через процесс горевания. Терапевты, работающие с детьми, имеют особые полномочия на то, чтобы помогать им в преодолении трудных жизненных ситуаций.

Гештальт-терапия ребенка, переживающего утрату
Год издания и номер журнала: 2012, №3
Автор: Оклендер В.

0

62

Как пережить смерть ребенка? Советы психолога

Анна Крайнова
Семейный и детский психолог, клинический психолог

Когда в семье происходит внезапная смерть, это всегда горе. А в ситуации с детьми смерть — это еще и то, что противоестественно. Против законов самой жизни, где дети — наше продолжение, с точки зрения хода истории. И их смерть становится смертью части нас и нашего будущего, поворачивая время вспять…

Это то, к чему трудно подготовиться и с чем невыносимо больно, а поначалу невозможно смириться, даже если ребенок тяжело болен с рождения, и врачи изначально не давали благоприятных прогнозов. Родители верят в чудо исцеления до последнего и делают все возможное, а порой и невозможное.

Полезное по данной теме: Пережить горе: психотерапия горя (прим.ред.)

Часто тема смерти ребенка так небезопасна и болезненна, что о ней предпочитают не говорить. В историях семей эти события замалчиваются, избегаются, становятся запретными, табуированными. Повисают сильной, пугающей, бездонной, негативно-заряженной, напряженной пропастью.

Объясняется это наличием очень сильных глубинных негативных переживаний: тут и разные виды вины, включая «вину выжившего», стыд, отчаяние, и беспомощность, и страх осуждения близким окружением и обществом, которое, часто не зная ситуации, стремится обвинить «плохих» родителей — «не справились», «не уберегли».

Это также отвержение, так как часто вокруг горюющих семей образуется вакуум из-за того, что другие сами очень пугаются своих чувств на тему смерти или попросту не знают, что говорить, как утешить, а для многих невыносимо быть рядом с горем и сильными чувствами. Для горюющей же семьи это выглядит, как «все отвернулись» по непонятной причине, «образовался вакуум», через который ни к кому не пробиться.

Есть статистика, что многие семьи после потери ребенка, даже если есть другие дети и за плечами много счастливых совместно прожитых лет, распадаются. Из известных случаев, как пример можно привести семью известных певцов Альбано и Ромины Пауэр. Их дочь не умерла, но была похищена. И это привело к расставанию звездного дуэта.

В этой ситуации речь идет о потере ребенка и горе переживания утраты. Часто это происходит потому, что родители замыкаются в себе, не делятся друг с другом своими переживаниями, не знают, как поддержать партнера или как принять помощь близких. Горе каждого проживается в одиночку и оттого сильнее, оба чувствуют себя непонятыми, между ними вырастает стена отстранения, накапливаются уже вторичные горечь и обиды.

При этом оба могут дополнительно раниться друг о друга, соревнуясь, чье горе больше, выясняя «кто виноват» или не умея, не находя в себе силы простить, например, если имел место несчастный случай, который произошел в присутствии или по оплошности-незнанию одного из родителей.

Бывает, что сам вид партнера, выступает как напоминание о произошедшей трагедии, как триггер, запуская страдание. Так формируется замкнутый круг, из которого без специальной помощи часто не выбраться.

Встречаются и такие пары, кто проживают эту трагедию вместе, становятся ближе, сплоченнее, сильнее. Это дает надежду и нам, тем, кто работает с горем. Но даже для этих поддерживающих друг друга пар — это очень тяжелое испытание.

Процесс горевания при смерти детей чаще имеет тенденцию к так называемому застреванию. Когда закономерные этапы проживания утраты перестают естественным образом сменять друг друга, застревая на одном из них.

Так, годами может сохраняться в неприкосновенном виде комната и вещи ребенка. Происходит как бы отрицание самого факта смерти. Ребенка «ждут» или не отпускают память о нем. Процесс горевания как таковой в этом случае даже не начинается.

Часто это бывает, если ребенка похищают, или его тело не находят или находят, но в очень измененном виде в результате пожара, падения, обрушения здания или аварии, и родителям факт смерти не представляется очевидным. Будто нет той особенной точки отсчета, точки невозврата, от которой начинается принятие случившегося и проживание трагедии. Есть бесконечное наполненное болью ожидание и бессознательное откладывание встречи с еще большей болью в страхе не пережить ее.

Часто, когда в семье приняты запреты на проявление эмоций и их подавление, когда действуют защитные механизмы отрицания, вытеснения и рационализации, родственники, чтобы не сталкиваться с собственными переживаниями и страхом смерти или переживаниями убитых горем родителей, начинают давать советы матери, потерявшей ребенка из разряда: «Не плачь!», «Живи ради мужа», или других детей, если они есть, «Другого родишь, какие твои годы!», «Во времена войны тоже детей теряли и ничего, — никто не умер», могут приводиться истории старшего поколения «достойно переживших» детскую смерть, «Бог дал, бог взял. Смирись!».

0

63

продолжение статьи

Еще хуже могут звучать только прямые обвинения «Не уследила!», «Как ты могла?!», «Как только таких свет носит? Убить собственного ребенка!» То есть, по сути, игнорируют, не понимают и обесценивают ее чувства. А в последнем случае еще и обвиняют в произошедшем.

И хоть за этими словами могут стоять самые благие намерения «помочь родному любимому человеку побыстрее забыть произошедшее, избавить от боли, помочь вернуться к нормальной жизни и справиться», но в этом для горюющих, увы, нет ни поддержки, ни помощи, ни принятия, ни самой любви.

Более того, в отдельных случаях подобные комментарии могут ухудшить ситуацию: привести к затяжной депрессии, суицидальным мыслям и дополнительной травматизации. Поэтому очень важно думать о последствиях сказанного, аккуратно выбирать слова поддержки, а если непонятно, что говорить и как себя вести, лучше молчать и ничего не делать. Просто быть рядом.

Либо честно признаться в своих чувствах и мыслях, и рассказать, что хотите помочь, но не знаете, как, что вам невыносимо видеть их переживания, что вы очень боитесь смерти или чувствуете себя беспомощными перед случившимся. Ваша искренность будет лучше любых советов. Помните, главное, не навредить.

Запретить чувствовать невозможно. Равно как проконтролировать процесс проживания горя. К тому же в силу личностных психологических и физиологических особенностей мы по-разному будем по силе и продолжительности чувствовать, проживать и выражать свои эмоции.

Любое горе потери требует времени и сил на восстановление, а точнее даже на то, что называется «научиться жить без». Чем горе сильнее, тем труднее и дольше этот процесс восстановления протекает.

Как помочь близкому пережить смерть ребенка?
Чтобы понять, как помочь пережить горе, важно знать, что необходимо человеку, переживающему утрату.

Для горюющих важно:
не замыкаться в горе;
чтобы было к кому обратиться;
иметь возможность выговориться и быть услышанным;
понять, что с ними происходит;
получить право на свое горе и признание своих чувств;
выразить переживания и боль, как минимум, назвать и проговорить их;
получить поддержку, утешение и спокойное принятие,
найти новые смыслы жить

Чтобы помочь близкому пережить горе, важно:
1. Быть рядом.

Это быть доступным. Проводить время вместе. Писать. Звонить. Спрашивать, что можешь сделать. Говорить, что ты рядом. Что на тебя можно рассчитывать. Что ты хочешь помочь и быть вместе. При этом не нужно заставлять себя проводить вместе все 24 часа. Можно помогать небольшими действиями. Особенно в первое время и тогда, когда просят. Важно не оставлять надолго, быть рядом физически и эмоционально особенно в значимые моменты (общение с моргом, похороны, 9 дней) и помнить о первых годовщинах.

2. Говорить о случившемся. Воспоминания исцеляют.

Спрашивать детально и подробно, что произошло, когда, где, что человек чувствовал, что делал, кто еще там был, как реагировали люди, кто что сказал или сделал, что делал он/она в ответ. При этом важно не оценивать, не сравнивать, не комментировать, а спрашивать и слушать.

Считается, что многократное повторение рассказа о том, что случилось, помогает пережить горе и тяжелые воспоминания, этот же принцип применяется в работе с посттравматическим стрессовым расстройством, возникающим у людей, подвергшимся сильным, продолжительным или повторяющимся психотравмирующим воздействиям: участников боевых действий, выживших после терактов, катастроф или стихийных бедствий.

Важно! Спрашивать и говорить о случившемся стоит при одном непременном условии: если потерявший ребенка хочет сам об этом говорить.

3. Помочь выражать боль.

Важно понять, что происходит с горюющим, что он чувствует. Что именно он потерял с потерей этого ребенка, какие надежды, ожидания, мечты, возможности, планы, картину будущего, представления о себе. Важно назвать все эмоции, проговорить страхи: страх смерти, страх одиночества, страх будущего, страх винить себя в случившемся и т.д.

Если человеку трудно называть свои эмоции, так бывает зачастую в семьях, где не принято их выражать, можно попросить описать, где в теле он/она чувствует свою боль или горе, какие они — по размеру, плотности, температуре, положению, подвижности, цвету.

У некоторых рождаются образы «готовый взорваться сгусток темной энергии», «каменная плита, придавившая грудь и мешающая дышать», «засасывающая воронка в середине груди», «обжигающий сердце огонь». Если трудно выразить словами, можно попросить нарисовать.

Как бы неуместно ни звучала ваша просьба иногда стоит попросить и даже настоять это сделать, так как любая выраженная эмоция, названная словом, ощущением, образом или изображением переводит переживание изнутри вовне, помогает осознанию и в итоге проживанию и избавлению от нее, выпускает ее из тела. Пусть не сразу и не полностью, но это принесет небольшое облегчение.

4. Успокаивать и утешать. 

Если вы не знаете, что делать, спросите, что вы можете сделать, чтобы утешить горюющего. Сильный стресс часто приводит к регрессу того, кто его переживает. А, значит, подойдут способы утешения, которые нам помогали, когда мы были маленькими.

Для кого-то полезным может быть просто посидеть рядом в тишине. Кому-то нужно, чтобы его обняли и поплакали вместе. Иногда успокаивают тактильные прикосновения — поглаживания по спине или голове. Иногда тихие мелодичные спокойные баюкающие слова утешающего.

Во время стресса выделяется адреналин, который при определенной длительности воздействия приводит к спазму периферических сосудов, и человеку может казаться, что он замерз и его знобит, плюс воздействие психологического стресса, который добавляет ощущение внутренней дрожи. В этом случае временное облегчение принесет чашка горячего чая и плед.

5. Быть искренним, когда вы стараетесь помочь горюющему.

Так, слова, которые помогли бы во многих других ситуациях, в случае горя по умершему ребенку не работают. Сказав, например, «Я тебя понимаю», вы можете неожиданно для себя нарваться на сильный протест, сопротивление и даже ярость. «Как можешь ТЫ понять меня, если твой ребенок жив?!! Если ты не знаешь, что такое смерть своего малыша?!»

Так что уместнее сказать, как есть: «Я даже представить себе не могу ту боль, что ты сейчас переживаешь». «Нет горя сильнее, чем горе матери, потерявшей ребенка». Повторюсь, если не знаете, как правильно сказать, лучше ничего не говорите.

6. Быть внимательным.

Важно вовремя разглядеть, если появляются опасные симптомы и убедить обратиться к специалистам за медикаментозной терапией или психологической помощью.

0

64

окончание

Особое внимание стоит уделить:
суицидальным мыслям и действиям, когда человек говорит, что не хочет жить или даже предпринимает попытки покончить с жизнью;
депрессии, когда за непродолжительное время происходит резкая потеря веса (более 5 кг за неделю-две), нарушается сон — человек сутками не может заснуть, а заснув часто просыпается;
человек полностью отрешен от реальности, потерян, погружен в свои мысли, не реагирует на происходящее, сидит все время раскачиваясь из стороны в сторону, по лицу непрерывно текут слезы или, наоборот, лицо ничего не выражает, взгляд устремлен внутрь или в одну точку (при этом данное состояние длится сутками);

в поведении или ощущениях появляется неадекватность: истерический смех, разговоры о ребенке, как о живом, галлюцинации, навязчивые мысли или подчеркнутое спокойное равнодушие, будто ничего не произошло;

возникают физические симптомы, как например, потеря сознания, резкие боли в животе или острые боли за грудиной, возможна соматизация душевной боли и возникновение инфаркта.

Однако, стоит знать, что в 90% случаев после смерти ребенка родители могут испытывать проблемы со сном, в 50% могут отмечаться зрительные и слуховые псевдогаллюцинации, в 50% у ближайших родственников могут появляться симптомы умершего человека.

Так, девочка 5-ти лет, присутствующая при смерти 2-х летнего братика, произошедшей от удушения, когда он подавился маленькой деталью конструктора, перестала есть твердую пищу. Любой комок вызывал у нее приступ удушья, сопровождающийся позывами к рвоте.

Тем не менее, если вас что-то беспокоит в состоянии горюющего, лучше проконсультироваться со специалистом. Практически во всех случаях, с которыми я сталкивалась в своей практике, первое время, особенно первые дни после случившегося, было необходимо применение разной силы и дозы успокоительных медикаментозных средств, которые, в некоторых случаях, использовались в течение месяца и более после похорон. Необходимо, чтобы лекарство назначал врач, так как возможны нюансы в схемах и дозировках.


Для близких и утешающих ВАЖНО
:
Молчать, если не знаешь, что сказать.
Быть искренним и честным. Говорить то, что действительно думаешь и чувствуешь, не притворяться и не приуменьшать.
Слушать себя. Не делать того, чего не хочешь.
Опираться на свое мнение. Не делать того, что «принято», если не разделяешь этого или чувствуешь, что это неуместно.
Избегать общепринятых утешительных фраз и советов: «Возьми себя в руки», «Перестань изводить себя», «Время лечит», «Постарайся забыть», «Живи будущим», «Будь сильной», «Надо жить дальше», «Отмучился», «Так захотел Господь».

Чего делать НЕ стоит или «20 НЕЛЬЗЯ»:
1. Не прерывай; 

2. Не избегай, но и не заставляй себя; 

3. Не переводи разговор; 

4. Не советуй; 

5. Не запрещай чувствовать и говорить о боли; 

6. Не сдерживай своих переживаний; 

7. Не бойся;
 
8. Не осуждай; 

9. Не обманывай;
 
10. Не обесценивай;
 
11. Не вмешивайся;
 
12. Не убеждай, как надо жить дальше;
 
13. Не говори, что понимаешь;
 
14. Не старайся развеселить;
 
15. Не ищи оправданий;
   
16. Не вини;
 
17. Не спасай;
 
18. Не ограждай от реальности и боли;
 
19. Не организовывай похороны вместо;
 
20. Не бери на себя организацию жизни.

 
Что стоит попробовать или «20 СПОСОБОВ ПОМОЧЬ»:
1. Молчи (если не знаешь, что сказать);

2. Слушай горюющего;
 
3. Слушай свое сердце;
 
4. Будь рядом;
 
5. Дай говорить;
 
6. Помоги выразить переживания;
 
7. Услышь;
 
8. Пойми;
 
9. Успокой;
 
10. Будь честен;
 
11. Сочувствуй;
 
12. Спрашивай;
 
13. Говори;

14. Вспоминай;

15. Делай вместе простые дела;

16. Обними;
 
17. Посиди рядом;

18. Позаботься;
 
19. Найди силы вынести боль и слезы другого;
 
20. Люби.

Терапия показана в ситуациях патологического горя, когда происходит застревание на одном из этапов процесса горевания, или сложного горя, например, когда есть множественные утраты — в аварии погиб супруг и ребенок, или в опыте человека есть неоплаканный близкий родственник, горевание по которому было под запретом.

Например, по причине того, что умерший покончил жизнь самоубийством, в верующей семье было не принято об этом говорить, равно как невозможно официально оплакать утрату и приемлемым способом чтить память, а смерть собственного ребенка актуализировала и прошлое не пережитое горе.

*В статье использовались данные из книги Хорхе Букая "Путь слез".

0

65

Как правильно переживать за других?

Автор: Александра Кнебекайзе.

Я хотела написать об этом шесть лет назад, когда у моего мужа был инсульт. Но вначале было не до того, да и потом было не до того, а уж совсем потом стало казаться, что и незачем. Кроме того, я знаю, что мои слова кого-нибудь обидят, а я всегда, когда сомневаюсь, вспоминаю слова Цветаева: "Людей не переделаешь, а обижать не надо".

Но вот вчера вечером, когда я стояла у больничного лифта, почти съезжая по стеночке и пытаясь вспомнить, съела ли я хоть что-нибудь за день, у меня зазвонил телефон. Звонила наша старая знакомая. "Ну, – услышала я требовательное. – Рассказывай, что там у Сережи приключилось". Я рассказала. "Ну ты держи нас в курсе, – сказали мне в ответ. – Звони нам хоть раз в день". Я ответила, что это невозможно. Я не могу обзванивать несколько десятков человек в день. Знакомая обиделась. "Ну что, лучше, что ли, будет, если я тебе буду каждый день звонить?" – сказала она.

И в этот момент я поняла, что все же напишу этот нелегкий текст. Не для таких людей – их-то точно не переделаешь, – а для самой себя. Жизнь наша так устроена, что в ней случаются несчастья. Люди, которых мы знаем, оказываются в больнице со страшными диагнозами, попадают в ДТП, становятся жертвами бандитов, вообще пропадают. Мы реагируем на это очень эмоционально, переживаем, хотим узнать подробности, сделать что-то. И иногда на волне своих переживаний делаем то, что только ухудшает и так тяжелую ситуацию. Я понимаю, что и сама так делаю.

Поэтому я решила записать все, что мне видится изнутри, и обещала себе перечитать эту запись, когда в следующий раз столкнусь с чьим-то горем "снаружи".

Итак, что делать, или, скорее, чего не делать.

1. Не звоните родственникам.

Конечно, если вы лучший друг и уверены, что один звук вашего голоса будет поддержкой людям на другом конце провода, – дело другое. Но если вы коллега, однокурсник, одноклассник, собутыльник, партнер по танцам или рыбалке, если вы вместе отдыхали на турбазе или играли в песочек (список на удивление разнообразен и бесконечен) – не звоните.

Близким людям не до вас. Да, вы очень переживаете и хотите узнать все подробности, но постарайтесь вспомнить о том, что близким гораздо, гораздо хуже, чем вам. Они измождены морально и физически, они пережили ужасные сцены, вынимающие душу разговоры, они изведены общением с врачами или милицией, им страшно, они плачут и дрожат от усталости. Они не могут расслабиться и постоянно должны принимать важные решения.

И при этом ведь никто не отменяет всех необходимостей обычной жизни. Со стороны может казаться, что горе – это все, что происходит сейчас у людей, но на самом деле и среди горя дети должны ходить в школу и в садик, кто-то должен варить обед и гулять с собакой, и работа остается работой. А бывает и так, что работа "выбывшего" члена семьи становится дополнительной работой оставшихся.

Кроме того, телефон нужен близким людям для важного. Помню, как шесть лет назад я держала телефон в руках и ждала звонка о перевозке в другую больницу. Я еле добилась перевода и не могла пропустить этот звонок – там даже перезванивать было некуда, – а в это время мне названивала коллега мужа. Я отбивала ее звонок – она звонила по новой. И так шесть раз подряд.

От звонков телефон разряжается гораздо быстрее. А зарядить его бывает негде.

2. Отдельно: если человек в больнице, не звоните в отделение больницы. В прошлый раз у нас с этим пунктом была просто катастрофа. Все сидели дома и очень переживали, и поэтому обрывали телефон в реанимации, где персоналу и так есть чем заняться. А я моталась в больницу, пытаясь хоть одним глазком увидеть врача, и будьте уверены, уже на вторые сутки мне влетело из-за этих звонков по первое число. Вы можете быть лучшим в мире специалистом по медицине, способным дать персоналу кучу ценных советов. Но здоровье больного будет зависеть не от вас, а от медсестры. Не раздражайте медсестер.

3. Если вы непременно хотите связаться с родственниками – пишите. Эсэмэски, письма, реплики в чате. Их можно прочитать, когда удобно.

4. Не расспрашивайте, ни устно, ни письменно. Задумайтесь честно: зачем вам подробности? Если вам их сообщат, это чем-то поможет больному (пострадавшему, пропавшему…)? По-честному – это просто проявление обычного человеческого любопытства, которое как магнитом притягивается к несчастьям.

Пересказывать вновь и вновь неутешительные прогнозы, душераздирающие детали и печальную статистику очень тягостно. И даже когда прогнозы утешительные, а статистика обнадеживает, это очень тягостно все равно. Сегодня утешительные, а завтра опять нет, все меняется, и гарантий никто не даст. Если вам совсем неймется, найдите тех, кто знает больше, – у нас век цифровых технологий, в конце концов. А родственников оставьте в покое.

Особый привет тем, кто требует, чтобы их ежедневно информировали о состоянии дел, "потому что они очень переживают". Посчитайте, сколько у человека близких родственников – детей, родителей, сестер, братьев. У нас, например, их десять. Естественно, они хотят знать, что происходит, и имеют, как ни странно, на это приоритетное право. Только на то, чтобы пересказать события дня близким родственникам, нужно много времени.

5. Не просите ответа на ваши письма и сообщения. Не спрашивайте: "Нужно ли чем-то помочь?" Просто напишите: "Я могу помочь". Я вчера ответила на несколько десятков сообщений. Ответила, потому что некоторые люди очень трепетные и обижаются, если им не отвечаешь.

6. Если вы хотите поделиться полезным контактом, поступите так же: напишите сообщение с полной информацией. То же правило: не спрашивайте "прислать телефон?" – просто пришлите, не пишите "договориться о консультации?" – напишите "я могу договориться". И оставьте за родственниками право не воспользоваться вашим советом. Со стороны это трудно понять, но бесплодная переписка на тему "почему нам сейчас это не нужно" отнимает последние силы, которых и так нет.

7. Предлагайте только ту помощь, которую точно окажете. Когда все случилось в прошлый раз, у нас не было машины. И четыре человека написали, что могут с ней помочь, если надо. А когда было надо, трое из них не смогли. Это было очень неприятно. Просить тяжело. Всегда. А тут пришлось просить четырех человек подряд. Если вы пообещали помочь с машиной, а в нужный момент помочь никак не можете, просто сделайте так, чтобы машина была.

8. Не предлагайте "любую помощь". Предлагайте конкретную. В некоторых случаях помощи нужно много и разной, но никто ничего у вас не попросит с вашей "любой помощью". Все потому же: просить трудно, все стараются справиться самостоятельно. Никто не позвонит вам с просьбой сварить обед или сделать с детьми уроки. Прикиньте, что вы действительно готовы и можете сделать. Гулять с собакой по четвергам? Поливать по-соседски грядки? Сделать часть работы? Это и предложите.

9. Про деньги. Деньги принять очень трудно. (Да, конечно, иногда деньги собирают на операцию, лечение, и так далее, но я не об этом случае) Спросите: "Деньги нужны?" – и вам гарантированно ответят "нет". Это как с "любой помощью", считайте, что вы и не предлагали. Если вы действительно хотите помочь кому-то деньгами, не спрашивайте, нужны ли они. Скажите: "Мы собрали денег. Как их передать?" Или просто принесите и отдайте.

10. Не нагнетайте. Не говорите "ужас", "кошмар", "и за что вам такое наказание", "она же такая молодая", "он ведь как раз собирался"... Не бейте по больному. От многократно повторенного "ужас" все кажется еще более ужасным.

Некоторые люди начинают подробно рассказывать, как именно они расстроены, другие начинают плакать в трубку, и их приходится утешать... Возможно, этим людям кажется, что тем самым они помогают: близкие почувствуют, что они не одни, что другие переживают тоже. Но суровая правда жизни в том, что после разговора эти – в самом деле непритворно переживающие – люди отправятся на работу, или в кафе, или в аэропорт, или в театр. А близкие останутся в некончающемся кошмаре сломанной жизни. Не усиливайте ощущение кошмара своими разговорами.

11. Не используйте чужое несчастье для реализации своих мессианских наклонностей. Этот громоздкий эвфемизм использован здесь для замены чрезвычайно грубого выражения "засуньте себе в задницу". Но вот честно, когда человек лежит в реанимации, а вам звонят с требованием срочно сообщить точное время и место его рождения, чтобы составить гороскоп; или хотят передать стопроцентно действующий индийский амулет, чтобы вы его тайно ночью через окошко (на третьем этаже) передали больному; или хотя бы просто сообщают, что вы должны немедленно отправиться в Тульскую область к чудотворной иконе (а все это я выслушивала в прошлый раз), – очень трудно остаться в рамках литературного языка.

12. Рассказывать, как надо было себя вести, чтобы несчастье не произошло, тоже не стоит. Оно уже произошло. Скажите, что сочувствуете, а свой ум и предусмотрительность продемонстрируйте в других ситуациях.

13. Забудьте фразу "Все будет хорошо". Кто вы, чтобы гарантировать благополучный исход в ситуации, где все может быть очень плохо? Господь Бог? Тогда ладно. Спасибо, Господи. Но если вы не он, по этому рекламному слогану сразу станет видно, что вы находитесь где-то очень далеко от сочувствия и понимания.

14. Даже если вы упрямо будете делать все, от чего я просила вас воздержаться, все-таки, пожалуйста, не делайте одной вещи: не трогайте детей. Не звоните детям, не пытайтесь добиться какой-то информации от них. Дети страшно переживают за своих близких. Они, как правило, не сталкивались раньше с горем. Они не знают, что с ним делать, как себя вести. Не спрашивайте их ни о чем, даже если встретите случайно. Промолчите. Обнимите и дайте сладкого. Никогда не забуду, как учительница нашего сына спросила его при всем классе: "Петя, а что, у папы инсульт? И как он?" А папа в реанимации, и выживет ли, непонятно.

15. Мне кажется, много сложностей возникает из-за того, что люди чувствуют себя обязанными помочь в горе, считают, что так правильно было бы сделать, но на самом деле не имеют для этого ни сил, ни возможностей. Они сами на себя сердятся и делают из-за этого всякие странные вещи. На самом деле нет такой обязанности – непременно помогать, все живут своей жизнью, и это нормально. Не надо делать ничего натужного. Самое нужное и действенное – простые слова поддержки и сочувствия. Если они у вас есть. Если их нет, не надо их вымучивать – нет и нет, это тоже нормально.

0

66

"Смерть – это повод для жизни". Онкопсихолог о том, почему не надо бояться умирать и отпускать близких

Интервью онкопсихолога Дмитриея Лицова для онлайн-журнала Kyky.org.

Изначально темой этого интервью должен был быть "страх смерти", но во время разговора с Дмитрием Лицовым картина приобрела совершенно другие очертания. Дмитрий – онкопсихолог, психотерапевт, руководитель психологического центра VITALITY рассказал, почему не стоит бояться смерти, даже если это твоя ближайшая перспектива, и почему не надо подбадривать больных людей ужасной фразой "всё будет хорошо". Дмитрий работает с людьми, больными раком, он сам пережил смерть двух самых близких родственников. "О чём спросить его?" – думала я. Но во время подготовки к интервью мне попалась книга Ирвина Ялома "Вглядываясь в солнце. Жизнь без страха смерти", я выписала оттуда цитату, с которой мы и начали наш разговор: "Лично я часто находил утешение в мысли, что два состояния небытия – до нашего рождения и после смерти – совершенно одинаковы, но мы тем не менее так боимся второй черной вечности и там мало думаем о первой…"

"Защищаясь от смерти, мы начинаем защищаться от жизни"
Дмитрий Лицов: Однажды я проводил семинар в Москве для группы из 15 человек. По ходу развития действия оказалось, что 5-6 человек из присутствующих сейчас болеют раком, 2-3 человека находятся в ремиссии, остальные потеряли близких либо проживают рядом с ним этапы принятия и борьбы с болезнью. На тот момент лично меня в жизни это ещё не коснулось. Знаете, говорят, мы все умрём от онкологии, но не все до нее доживём.

Быть в таком количестве страдающих людей очень непросто, это такой интенсив проживания боли. После первого дня работы я вышел с семинара совершенно опустошенным: не понимал, как завтра буду работать, знал, что предстоящая ночь будет непростой для всех нас. Это был октябрь или ноябрь, станция ВДНХ, я брёл, куда глаза глядят, и наткнулся на старое кладбище. Как говорят психотерапевты, "я вдруг обнаружил себя" стоящим возле могилы. Там был похоронен какой-то художник – к сожалению, не помню фамилию, но она была армянская. На надгробии, с меня ростом, я прочёл надпись: "Живые закрывают глаза мёртвым, мёртвые открывают глаза живым". Я стоял, думал и там, наверное, я осознал главную фразу всей своей деятельности, главную идею, которая ориентирует меня в профессии: смерть – это повод для жизни.

Утром на семинар я пришёл на удивление живой. Такой "живой", что участники группы позже говорили мне: "Дима, ты заразил нас жизнью". Такой парадокс, когда могила не просто дышит в спину, а прямо сейчас смотрит в лицо. И вдруг – заражение жизнью. Как? Кто-то из умных и великих говорил: тот, кто видел смерть, жизни может не бояться.

Главная проблема, связанная с онкологией, – это не страх смерти, как многие думают, это страх жизни. Вся суть невроза – это способ убежать от жизни. Кто-то убегает в алкоголь, наркотики, кто-то убегает в работу, в деструктивные отношения или болезни, кто-то в социальные сети. А жизнь – это ведь столько вопросов, столько нюансов, понимаете? Защищаясь от смерти, человек начинает защищаться от жизни. Жизнь сужается до одной тропинки, туннеля, подвала. Теряется широта восприятия мира. Меня не посадить, я сам себе тюрьма – поет Высоцкий.

Итак, человек получает диагноз – рак. У него какие-то неясные перспективы, остался месяц (год, два – неизвестно), отчаяние, бессилие и его, и близких. Онкология – это болезнь бессилия.

0

67

продолжение

Поднимается всё, что до этого тихо посапывало внутри: все страхи, все фобии. Это ужас. Но весь этот ужас не отталкивает от жизни, а напротив – бодрит. Не в смысле выброса адреналина, а в том смысле, что именно осознание собственной конечности позволяет мне ощутить полноту бытия. Человек, боясь смерти, пытается проконтролировать собственную жизнь, контролировать завтрашний день и прочие данности, которые не поддаются контролю. Завтрашний день вызывает тревогу, поскольку мы не знаем, что и как там будет. Контроль – это и есть иллюзорный способ, которым мы нередко уходим от реальной жизни в виртуальную. Мы боимся того, чего нет, и пытаемся "соломку подстелить" не зная, где упадем. Мы весьма изощренны в том, как не жить.

Перед встречей с вами посмотрел в зеркало и обнаружил, что голова-то седая. Вся. Я думаю, что в этом главный страх человека. Он чувствует в своей жизни присутствие тетки с косой и, желая спрятаться от смерти, начинает прятаться от жизни. А потом умничает: быть или не быть – вот в чем вопрос... Да не вопрос. Быть, конечно. Истинный вопрос – как быть.

Помните фильм "Любимая тёща" с Катрин Денёв: хорошая комедия, много параллелей, несколько плоскостей. Простая история, тёща и зять влюбляются. Однажды они случайно пересекаются в аэропорту, и, чтобы избежать неловкой ситуации, она предлагает поесть мороженого. И вот вопрос, который она задаёт: А как вы едите мороженое? Сначала съедаете самое вкусное или наоборот? А если вы, не дойдя до самого вкусного, умрёте? Как обидно умирать на устах со вкусом того, что вы не любите.

"Гибель сына – это такое горе, что лучше умереть самому"
KYKY: Я знаю, что вам все же довелось пережить смерть мамы. Существует ли разница между теорией и практикой? Придерживались ли вы профессиональной схемы, когда это стало личным?

Д.Л.: Я обнаружил, что никакой теории, на самом деле, нет. Коллеги могут со мной поспорить, но я не работаю с онкологией как с болезнью, я работаю с живым человеком. Когда умирала моя мама, я нутром осознал, что такое "будь собой": у тебя слёзы – плачь, возьми маму за руку, если хочешь сказать: "мама не уходи, ты мне нужна", – скажи об этом. Она хочет говорить о смерти – не избегай, говори. У меня получилось быть рядом с мамой очень естественным: вот таким собой – с болью, страхом, надеждой. Без всяких "психологических штучек" из серии "как правильно и как не правильно".

Важно честно отвечать на вопрос: а кто перед тобой? Это объект или субъект? Если объект, то я даю какие-то инструкции, методики, что-то делаю с ним. Предлагаю арт-терапию, или ещё что-то. А если субьект – тогда я просто выхожу к нему на уровень "человек-человек". В первом случае я что-то с ним делаю, а во втором – я просто рядом. Работа с онкобольными считается одной из самых сложных. Наверное, потому что это требует "включения". Ведь если мне как психотерапевту трудно работать с клиентом, значит я не смог решить вопрос конечности жизни для себя, не смог решить вопрос страха смерти. С человеком страдающим, умирающим ты ощущаешь собственное безграничное бессилие. С этим нужно учиться быть.

Психологу легче спрятаться за приёмами: арт-терапия, НЛП, да что угодно – и при этом можно избегать "контакта", "встречи". Это не осуждение. Такова реальность. Отсутствие перспектив на излечение – это ситуация, в которой человек становится совершенно одиноким. После получения диагноза он замыкается, у него рвутся связи с людьми. Как раньше, уже не будет, как будет – неизвестно, все вокруг напуганы: человек отдаляется от окружения, уходит вглубь себя. Когда маму привезли домой после больницы, она попросила меня взять ручку и бумагу и начала диктовать имена и фамилии своих подруг, человек 5-10. Я записал, и мама мне говорит: "Будут звонить эти, скажи им, что меня нет. Я где угодно: в магазине, в кино, на свидании…" На тот момент мама уже практически не ходила. Я спросил: "Почему?" Это кажется странным, но только на первый взгляд. Мама ответила: "Они будут говорить мне всякую фигню". И это правда – будут, всегда говорят. Из страха и беспокойства люди просто дают позитивные установки: держись, всё будет хорошо, расслабься, не нагнетай или молись. А у человека совершенно другие проблемы, и он с ними одинок: болезнь и неизвестность – это его настоящее, его "сегодня".

KYKY: И его нужно как-то проживать?

Д.Л.: Совершенно верно, и люди впервые "учатся" жить в настоящем. Потому что от боли невозможно укрыться в прошлом или будущем. Душа болит прямо сейчас, тело болит прямо сейчас. И надо как-то с этим быть. Быть прямо сейчас. Когда мы не знаем, что делать, мы начинаем переживать – и с этим труднее всего справиться. Самое тупое, что можно сделать, – позвонить и сказать: "Все наладится, не нервничай, не плачь!". А человеку-то фиговато, и не без повода.

KYKY: А что было бы уместно сказать?

Д.Л.: Что-то настоящее, что-то вроде: "Я с тобой, и мне тоже страшно". Но мы чаще всего не можем этого сказать. Болеющий человек задевает нас своим страданием, и мы несознательно стремимся этого избегать. Спрятаться за позитивной установкой – хороший способ "избегания".

В 1999 году у меня погиб сын, ему было 10 лет. Я знаю, что такое ад, я был в аду.

Момент, который я помню ярче всего: мы на отпевании в храме, я смотрю в гроб, где лежит мой сын – а оттуда на меня смотрит бездна. Невозможно передать, что чувствуешь, когда хоронишь своего ребенка. Попробуйте представить, что вы стоите на крою пропасти, бездны, мимо вас летят ледяные глыбы, и вы ждете, когда одна из них даст вам по голове и унесет с собой в бездну. Ждете, как спасения.

Я подымаю взгляд и вижу улыбку священника, который тоже смотрит на ребёнка в гробу. Он смотрит на моего сына и улыбается, от него исходит такое умиротворение, такое спокойствие. Меня пронзила мысль, что священник – молодой парень, возможно, знает или видит что-то, чего не вижу и не понимаю я. В следующее мгновение я почувствовал что-то вроде объятий, прикосновение чего-то самого главного, что вообще может быть. При всём ужасе и отчаянии, которые обрушились на меня, я ощутил невероятную любовь. Хотя я человек больше верующий, чем религиозный. Через шесть лет я пошёл учиться на психолога. Я был в аду, я был на дне, и я точно знаю, что именно на этом дне зарождается жизнь.

KYKY: Что по сути своей страшнее: умирать или терять?

Д.Л.: Я терял и видел, как умирали другие. Терять больно, а умирать, наверное, страшнее. Хотя, если погрузиться лично в мои переживания, то, что я пережил с гибелью сына (не с мамой, именно с сыном) – это такое горе, что лучше умереть самому. Нет ничего страшнее, чем терять детей – это противоречит нормальному ходу событий, это против нашей природы. Мама умирала у меня на руках, в какой-то момент взгляд её стал такой... Это был взгляд бездны, которую я видел, когда хоронил ребёнка. Я видел ужас в её глазах, но у меня ужаса не было. Звучит дико, но я понимал, что в происходящем есть исполнение неизбежного, что так надо, так должно быть. За несколько секунд до смерти мамин взгляд прояснился, и она посмотрела поверх меня. Её лицо посветлело так, как если бы кто-то подсветил его специально, и она поймала мой взгляд, улыбнулась, покачала головой, словно хотела сказать: "Нет, дорогой, ты не увидишь, это только для меня". Это был последний вдох-выдох.

"Раком болеть стыдно"
Человеку обычно нужен кто-то, кто его отпустит. Кто-то сам принимает решение и уходит, кто-то ждёт, что его отпустят, и может долго жить в муках. Мы выиграли четыре месяца. Ровно столько мама прожила после постановки диагноза. Я её обманул. Врачи сказали мне, что у мамы рак, а ей я не сказал. Сообщил, что либо это язва, либо доброкачественная опухоль, либо злокачественная. Я знал правду. Но эта ложь позволила маме собраться духом и бороться. Когда стало понятно, что она угасает, мама поросила: "Отпусти меня, я очень устала". Я спросил: "Мама, а что ты хотела сделать для меня, но не сделала за всю жизнь?" Тут она и говорит: "Я много раз хотела дать тебе по башке". Близко к 40-му дню я выходил из кафе, садился в машину и разбил себе бровь – была огромная шишка и синяк. В два часа ночи услышал голос: "Получил?" Был ли это сон? Получил, мама.

KYKY: Вы маму обманули. Давайте об этом поговорим: человек имеет право знать диагноз, а имеет ли право "не знать"?

Д.Л.: Ответьте себе на этот вопрос: вы хотели бы знать? В России бывает по-разному, часто диагноз сообщают родным, а не пациенту. В Латвии, где я живу, другая практика. Человеку сообщают диагноз, предлагают тактику лечения. Но все люди разные, и не всякая психика готова к адекватному восприятию. У нас в группе поддержки была одна женщина, у неё в лёгких обнаружили метастазы. Мы с коллегой об этом знали.

Она приходит на очередную встречу и говорит: "Знаете, у меня в лёгких обнаружили какие-то узелки". Эта женщина держит в руках выписку, где черным по белому написано – метастазы.

0

68

окончание

Но её психика не воспринимает этого слова, у неё в лёгких узелки, которые, вероятно остались там после перенесённой в детстве пневмонии. Мы с коллегой переглядываемся и не возражаем. Я спрашиваю: "Ты будешь лечиться от этих узелков?" Она отвечает утвердительно, говорит, что ей назначили схему лечения и она будет принимать лекарства. Через полгода "узелки" рассасываются, она приходит в группу и говорит: "Знаете, а у меня оказывается были метастазы, и они прошли". Как я должен был поступить? Я не признался, что знал о метастазах, я поддержал её, и искренне (это слово я хочу подчеркнуть) был рад исчезновению узелков. Что касается мамы – знай она, что больна раком, мы не имели бы тех четырёх месяцев, которые нам обоим понадобились на принятие. Иногда, пациент имеет право не знать.

KYKY: У меня для вас тоже есть история. Молодой мужчина, неоперабельный рак желудка. Врачи "открывают" его и понимают, что операция невозможна из-за множественных металлических поражений органов брюшной полости. Назначают химиотерапию, сообщают информацию только жене. Этому человеку остаются месяцы, но он об этом не знает. Об этом не знает его сын, не такой уже маленький, чтобы не понимать происходящего. Мужчина живёт и думает, что получил второй шанс, а на самом деле – умирает. Наступает последняя пятница, у него поднимается температура, которая не сбивается жаропонижающими, и человек думает, что подхватил грипп. На самом деле, это конец. О том, что это агония, мужчина узнает за три дня до смерти. Он уходит в боли, злости, жена не может понять его агрессии. За окном мороз, окна открыты, в комнате кошмарный холод – а он кричит, что ему жарко. Так он встречает смерть.

Д.Л.: Это ужасная история. Этот человек ушёл преданным, а близким будет тяжело справиться с чувством вины. Но ни вы, ни я, ни его близкие не знаем ответа на вопрос, что было бы, знай он, что умирает. Может, он не прожил бы эти месяцы? В этой истории жена и близкие, кроме чувства вины, наверняка будут испытывать еще и гнев. Гнев по отношению к умирающему тоже понятен, люди часто испытывают такие чувства к тому, кто умирает. Ведь умер – это бросил. Звучит ужасно, но это правда. Не все это озвучивают и даже распознают в себе. А ещё стыд. Одинаково стыдно и болеющему, и родным.

KYKY: Стыд?

Д.Л.: Да. Много стыда у болеющих. Стыдно раком болеть. Моя клиентка, 40-летняя женщина, скрывает о своих родителей, что у неё онкология. Она придумывает фантастические истории про командировки, из которых звонит им по скайпу и пишет смс. Женщина уже носит парик, у неё нет бровей. В её ситуации всё очень неоднозначно. Скажет ли она им? Как? Когда? Я не знаю. Она поступает так по двум причинам: стыд и страх их ранить. Но ведь переживать за того, кого любишь, нормально. Чувства, которые могли бы испытать её родители, естественны. Это больно, но это естественно и очень по-человечески. К сожалению, в современном обществе люди считают нужным скрывать свой внутренний мир, свои переживания, за этим стоит страх быть отверженным и стыд. На самом деле, легче пережить всё это, когда кто-то рядом. Я считаю, что "помочь пережить" – это "помочь отстрадать". Чувства, которые переживает болеющий, не нуждаются в разбавлении оптимизмом. Любые эмоции имеют конечный объём, свою меру. На смену страдания всегда приходит следующая фаза. Всегда.

Просто побыть рядом, помочь поплакать – вот и всё. Всё это типа "не бойся" – это же фигня. Как не бояться? "Бойся, если страшно. Я тоже боюсь, но я буду рядом". Мы не придаём значения близости, но одна из главных функций близких отношений – психотерапевтическая. Быть рядом – это уже колоссальная поддержка больного.

Но быть рядом тоже страшно из-за мифов, из-за онкофобии. У меня часто спрашивают: "Ты общаешься с онкобольными, а ты не боишься заразиться?" Без комментариев.

"Причина рака – употребление мяса?" – Нет. Одна клиентка говорит мне: "Но я большую часть жизни была вегетарианкой! Как так-то?" Это звучит, как "Я же переходила на зеленый свет". Ежи Лец, кажется, говорил, что каждого из нас можно посадить в тюрьму лет на пять, и в глубине души мы будем знать, за что. Рак – это кара? Можно до бесконечности искать причину. Рак разрушает иллюзии, гарантии, ломаются наши опоры. Кажется, что ничего не осталось. Но это неправда. Остается вера и любовь, вера не в религиозном смысле. У нас в офисе на кухне висит такая табличка: "Психолог, сегодня твоя помощь мне не нужна. Бог".

"Жизнь – это то, что происходит прямо сейчас"
KYKY: Принять неминуемость смерти сложно?

Д.Л.: Смерть проста. Мы ее усложняем, придумываем – а в момент, когда ей будет удобно, она придёт и заберет своё. Один из моих любимых фильмов – "Седьмая печать" Бергмана – там, если помните, рыцарь играет в шахматы со смертью, и он знает, что проиграет, и смерть знает, что она выиграет. Но смерть игры состоит в самой игре. Принять ужасную реальность сложно, да. Но без этого принятия невозможно возродиться к жизни, сколько бы её ни осталось.

Люди всегда ищут способ спрятаться от жизни и не жить. Например, приходят в церковь, чтобы спрятаться. Один мой знакомый священник говорит, что процентов 75 прихожан – это невротики, а 25 – те, кто действительно ищет ответ.

KYKY: Вы верите в жизнь после смерти?

Д.Л.: У меня нет ответа. Однажды я был на радио, мы говорили об онкологии, о групповой терапии – и тут звонок. Звонит мужчина, и в какой-то истерике кричит: "Как вы можете говорить о таких пустяках! Кругом коррупция, жулики во власти, выборы фальсифицируются!" Я сижу там, в студии, и понимаю, что это как прорыв из другой реальности. Это на меня никак не влияет. Жулики во власти никак не влияют на мою повседневную жизнь. Точно так же и с жизнью после смерти. На меня это никак не влияет. Я от этого независим.

Когда ко мне приходит онкобольной, я помогаю не просто пережить проблему, я помогаю ожить. Человек начинает злиться или испытывать нежность или радость. Жизнь – это то, что происходит прямо сейчас. Мы с вами говорим о прошлом, о маме, о сыне, но мы делаем это "в сейчас, в сегодня". Мы с вами живём, вместе переживаем этот момент. Основной вопрос психоанализа: "Почему?". Это вопрос про прошлое. А я хочу спросить: "Почему бы нет?". Это про настоящее.

KYKY: Как это – "жить"?

Д.Л.: Очень просто. Говорить "да", когда хочешь сказать "да"; "нет", когда хочешь сказать "нет"; "пошли вы по известному адресу", когда это есть в душе. Не застревать в прошлом, не придумывать будущего. Делать сейчас, изменять то, что можно изменить, принимать то, что изменить нельзя. Принять то, что мы абсолютно все смертны, и пить жизнь до последнего глотка, как чашку какао, где весь шоколад всегда внизу. Я думаю, тот не боится смерти, кто живёт.

0

69

Когда я впервые столкнулся с потерей...

Я обнаружил, что в горе нет ничего стандартного. Каждому скорбящему человеку свой индивидуальный
путь. Это путешествие, в котором человек вынужден отказаться от контроля и прокатиться на волне
различных эмоций. И для меня было важно признать, что то, что я чувствую, о чем размышляю и как
переживаю.

Эти истины о горе, появились благодаря исследованиям, беседам с коллегами и моему собственному
опыту. Возможно и вам они смогут помочь в какой-то мере...
Нет «нормального» горя.

Забудьте о нормальной жизни. Путешествие каждого человека является его собственным. Вы можете
использовать Google пытаясь найти путеводитель по всем необъятным просторам этого состояния и
даже когда найдете некоторые обобщения и теории, то придет полное понимание о не соответствии c
вашим собственным ощущениями и переживаниями.

Примите свои реакции на горе безоговорочно и без суждения.
Все в порядке, если вы кричите от печали в машине. Все в порядке, если вы расплачетесь над чем-то
незначительным, что напоминает вам о том, кого вы любили. Это нормально плакать только наедине, и
это нормально, когда тебя окружают любящие.

Горе подобно плаванию в океане. Время от времени вы будете чувствовать себя спокойно и на время
забывать о трагедии. В других случаях вы будете чувствовать, как будто вас бросают и крушат на
скалистом берегу.
Ваше настроение и энергетические уровни будут колебаться. Ваш сон будет нарушен.

Будьте добры к себе.
Бывают моменты, когда вы чувствуете, что вам нужно куда-то пойти в субботу днем. Вперед. Вы можете
почувствовать себя лучше, в походе в лес или поездке на море или куда потянет вас душа. Дайте себе
отдохнуть от работы. Пишите стихотворение, плавайте в океане, обнимайте свою собаку. Главное
правило, берегите себя.

Совершенно нормально просить других о дополнительной доброте и понимании.
Помните о ваших потребностях.

Например, вам может потребоваться больше сна, время вдали от других, компания других.
Вы можете почувствовать необходимость тратить время на то, что вы делали вместе с человеком,
которого вы потеряли. Дайте себе на это разрешение.

Дайте себе разрешение, чтобы ничего не делать.
Кажется, что ваши мысли, чувства и переживания не имеют ничего общего с вашим горем, но это не
значит, что они не связаны.

Делайте то, что кажется правильным.
Некоторые люди говорят вслух что-то своему любимому. Некоторые пишут письма. Другие сидят молча.

Доверяйте себе. И если вы обнаружите, что хотите свернуться в клубок, вдыхая запах своего любимого
человека от какой то вещи, сделайте это. Некоторые люди хотят поговорить об их потерях с друзьями и
семьей, найдите человека с которым можно поговорить.

Знайте, когда нужно получить помощь.
В то время как большинство вещей, которые испытывают люди, когда они скорбят, являются здоровыми и
в рамках принятой последовательности потерь, иногда бывает, что боль потери может стать настолько
ошеломляющей, что необходима внешняя помощь.

Вот некоторые вещи, на которые следует обратить внимание:
непрекращающееся желание себе смерти;
обвинение себя в смерти человека;
не в состоянии функционировать на ежедневной основе после потери.

Ищите терапевта, который работает горем, или найдите группу поддержки. Вам не нужно бороться с
вашей потерей в одиночку!
Есть много великих книг и статей о горе. То, что помогло мне это: "Наутро после потери" и "Слезоточивый
суп ~ рецепт для исцеления после потери".

Когда кто-то кого вы любите умирает, вы можете чувствовать, что ваш мир перевернут вверх ногами.
Внезапный или ожидаемый уход, ребенок или взрослый, родственник или друг, ваша жизнь никогда не
будет прежней. Мы все знаем, что смерть - неотъемлемая часть человеческого бытия.
Мы можем осознавать нашу собственную смертность и смерть других, но горе все равно будет
переноситься ужасно больно.

Почувствуйте грусть, одиночество, боль, но также знайте, что вы не будете чувствовать себя так навсегда
и это пройдет. И главное стоит протянуть руку и вашу потерю смогут разделить другие люди,
понимающие, знающие и любящие вас.

Душевной гармонии вам, уважаемые читатели. Берегите себя.
#helpingpractices
©Станислав Маланин

ИСТОЧНИК

0

70

4 типа горя, о которых вам никто не сказал. И почему важно называть их горем.

21 Апреля 2020 
Юлия Лапина Клинический психолог
Текст – Сара Эпштейн.

Так сложилось, что слово "горе" понимается исключительно как реакция на смерть. Но такая узкая интерпретация не даёт нам увидеть весь спектр человеческого опыта, который создает и провоцирует состояние горя. Вот четыре типа горя, которые мы можем переживать и которые не имеют отношения к смерти.

1. Потеря идентичности: потеря роли или чувства принадлежности.

Например:
Человек, проходящий через развод, который ощущает потерю статуса "супруга";
Женщина, прошедшая через рак груди и переживающая потерю ощущения себя женщиной после двойной мастэктомии;
Родитель взрослых детей, переживающий синдром "пустого гнезда" и потерю роли родителя в её прямом понимании;
Человек потерявший или сменивший работу, переживающий потерю своей идентичности;
Человек, покинувший религиозную группу, ощущающий потерю принадлежности сообществу.
Когда бы человек ни терял свою первичную идентичность, он горюет о потери части себя. Люди скорбят о том, кем они были и в конечном итоге будет необходимо создать новую историю своей жизни, которая бы включала в себя и эту потерю. В некоторых случаях, идентичность кажется украденной, как в случае с человеком, которого поставили перед фактом развода или как в примере с раком груди. Для этих людей горе усугубляется ощущением потери контроля над ситуацией. Другие же сами делают выбор о смене идентичности, как в случае ухода с работы или из религиозной группы. И хотя такой вариант может звучать как более простой, такие люди могут проходить через горе с двойственными переживаниями – ведь они сами выбрали уйти от того, по чему будут скучать. Они могут чувствовать себя гораздо меньше в праве горевать о потери своей идентичности, потому что вроде бы как сами приняли такое решение.

2. Потеря безопасности: потеря ощущения физического, эмоционального и психического благополучия.

Например:
Люди, пережившие физическое, эмоциональное или сексуальное насилие, которые пытаются вернуть себе безопасность повседневной жизни;
Семьи, испытывающие финансовые и жилищные проблемы, ощущающие себя на грани выживания, незащищенными и нестабильными;
Дети разведенных родителей, горюющие о потере "неповрежденной" семьи (хотя они могут так это не формулировать даже для самих себя);
Члены сообщества, столкнувшиеся с насилием внутри него и чувствующие себя дестабилизированными и в небезопасности;
Человек, узнавший о неверности партнера, может больше не чувствовать себя в эмоциональной безопасности в этих отношениях.

На базовом уровне ожидается, что мы должны чувствовать себя в безопасности в наших домах, сообществах и в наших отношениях. Потеря чувства безопасности, будь это в физическом смысле (после "взлома" дома или тела) или эмоциональном (после измены) может превратить весь мир человека в небезопасное место. Симптомы потери безопасности могут выражаться в сверхтревожности даже при отсутствии явной угрозы или в нечувствительности к происходящему вокруг. Для многих, особенно для страдающих от посттравматического стрессового расстройства, нечувствительность и сверхтревожность могут чередоваться. Людям, пережившим травму, насилие и/или нестабильность очень трудно восстановить чувство внутренней безопасности, даже когда всё вокруг уже стабилизировалось. К задаче излечения от травмы добавляется горе от потери чувства безопасности и необходимость научиться выстроить его заново.

3. Потеря автономности: потеря возможности управлять своей жизнью и необходимыми делами.

Например:
Человек с дегенеративным заболеванием, горюющий о потере физических и/или умственных способностях;
Пожилой человек, неспособный больше заботиться о себе сам, который горюет о своем угасании (это может так же сопровождаться потерей чувства идентичности как значимого члена общества);
Человек, переживающий финансовый кризис, который теряет чувство независимости и оказывается в ситуации, когда необходимо полагаться на других.
Этот тип горя пронизывает саму суть потребности человека управлять своим телом и своей жизнью. Потеря автономности провоцирует горе от потери чувства контроля и погружает в борьбу за поддержание чувства своего Я. В случае болезни или ограниченных возможностей потеря автономности (и часто в добавок потеря идентичности) отражается в каждом шаге. Снижение способностей заставляют горевать о потере независимости и независимом функционировании. Человек страдающий от серьезных финансовых потерь тоже может испытывать чувство утраты, выраженное в том, что его возможности значительно сузились, а также жить с чувством полного провала и отчаяния. Перед такими людьми стоит задача оплакать свои потери и переформулировать для себя кто же они теперь перед лицом этих ограничений.

4. Потеря мечты и ожиданий: лицом к лицу с несбывшимися надеждами.

Например:
Человек или пара, столкнувшаяся с бесплодием;
Студент отличник который пытается найти свое место в "реальном мире";
Человек, чья карьера совсем не соответствует его ожиданиям;
Человек, чье сообщество внезапно стало поддерживать политические идеи с которыми он не согласен.
Этот типа горя характеризуется глубоким чувством дезориентации. Многие из нас живут с чувством, что мы знаем, как устроен этот и мир и что мы более или менее представляем, что нас ждет в будущем. Когда жизненные события разбивают наши ожидания, человек может испытывать глубокое горе и чувство несправедливости. Человек или пара борющиеся за зачатие и студент, пытающийся найти свое место в мире, могут испытывать чувство неудачи, которое лишь усугубляет горе. Они могут начать сравнивать свою жизнь и свои результаты с другими. Неожиданные политические перемены могут привести к утрате знакомой реальности и к чувству абсолютного непонимания как функционирует мир.

Вернуть слову "горе" положенное ему место.

Потеря идентичности, безопасности, автономии и надежд - все эти потери могут приводить к чувству горя. Скорбь и горевание как образы могут помочь каждому из нас пройти через момент или период хаоса с деликатностью, которую мы предоставляем скорбящему. Скорбящий получает сочувствие и имеет право на гнев, грусть, оцепенение, дезориентацию и нелинейное исцеление со своими "откатами" назад. Слово горе одновременно деликатно характеризует внутреннюю реальность процесса и разрешает (легитимизирует) и конкретизирует наш внутренний процесс для других людей.

В то время как многие переживают неудачи и трагедии жизни горюя и скорбя, другие чувствуют, что они не имеют права на это слово.

Поэтому я даю вам разрешение.
Вы можете горевать.
Вы можете скорбеть.
Ваша потеря настоящая.

ИСТОЧНИК

0

71

5 стадий принятия неизбежного

Американский врач Элизабет Кюблер-Росс создала концепцию психологической помощи умирающим людям. Она занималась исследованием переживаний смертельно больных людей и написала книгу: «О смерти и умирании». В этой книге Кюблер-Росс описывает стадийность принятия смерти:

1) отрицание;
2) гнев;
3) торг;
4) депрессия;
5) принятие.

Проблемы у оставшихся родных на Земле. Фазы горя, работа с горем

Она наблюдала за реакцией пациентов американской клиники, после того, как врачи им сказали о страшном диагнозе и неминуемой смерти. Все 5 стадий психологических переживаний испытывают не только сами больные люди, но и также родственники, которые узнали о страшном заболевании или о скором уходе своего близкого человека. Синдром утраты или ощущение горя, сильные эмоции которые переживаются в результате потери человека, знакомы каждому. Потеря близкого человека может быть временной, возникать в результате разлуки или постоянной (смерть). В течение жизни мы привязываемся к своим родителям и близким родственникам, которые обеспечивают нам заботу и уход. После потери близких родственников человек чувствует себя обездоленным, как будто «отрезали часть» его, испытывает ощущение горя.

Отрицание
Первой стадией принятия неизбежного является — отрицание.

В эту стадию больной считает, что произошла какая-то ошибка, он не может поверить, что это действительно с ним происходит, что это не страшный сон. Пациент начинает сомневаться в профессионализме врача, в правильной постановке диагноза и в результатах исследований. В первую стадию «принятия неизбежного», пациенты начинают обращаться в более крупные клиники для консультаций, ходят по врачам, медиумам, профессорам и докторам наук, к бабкам-шепталкам. В первую стадию у больного человека возникает не только отрицание страшного диагноза, но и страх, у некоторых он может продолжаться вплоть до самой смерти.

Мозг больного человека отказывается воспринимать информацию о неизбежности конца жизни. В первой стадии «принятия неизбежного» онкологические больные начинают лечиться народными средствами медицины, отказываются от традиционной лучевой и химиотерапии.

Гнев
Вторая стадия принятия неизбежного выражается в виде гнева болного. Обычно на этой стадии человек задается вопросом «Почему именно я?» «Почему я заболел этой страшной болезнью?» и начинает всех винить, начиная от врачей и заканчивая самим собой. Пациент понимает, что он серьезно болен, но ему кажется, что врачи и весь медицинский персонал недостаточно к нему внимательно относятся, не слушают его жалобы, не хотят вообще больше лечить его. Гнев может проявляться в том, что некоторые больные начинают писать жалобы на врачей, ходить по инстанциям или угрожать им.

В этой стадии «принятия неизбежного» больного человека начинают раздражать молодые и здоровые люди. Больной не понимает, почему все вокруг улыбаются и смеются, жизнь продолжается, и она ни на миг не остановилась из-за его болезни. Гнев может переживаться глубоко внутри, а может в какой-то момент «выливаться» на окружающих. Проявления гнева обычно происходит на той стадии заболевания, когда больной себя неплохо чувствует и у него есть силы. Очень часто гнев больного человека направлен на психологически слабых людей, которые не могут в ответ ничего сказать.

Торг
Третья стадия психологической реакции больного человека на скорую смерть является — торг. Больные люди пытаются совершить сделку или торг с судьбой или с Богом. Они начинают загадывать, у них появляются свои «приметы». Больные в этой стадии заболевания могут загадать: «Если монетка сейчас упадет решкой вниз, значит я выздоровею». В этой стадии «принятия» больные начинают совершать различные добрые дела, заниматься чуть ли не благотворительностью. Им кажется, что Бог или судьба, увидят какие они добрые и хорошие и «передумают», дадут им долгую жизнь и здоровье.

В этой стадии человек переоценивает свои возможности и пытается все исправить. Торг или сделка могут проявляться в том, что больной человек готов заплатить все свои деньги за спасение своей жизни. В стадии торга силы больного постепенно начинают ослабевать, болезнь неуклонно прогрессирует и с каждым днем ему становится все хуже и хуже. В этой стадии заболевания очень многое зависит от родственников больного человека, потому что он постепенно теряет силы. Стадия торга с судьбой можно также проследить на родственниках больного человека, у которых есть еще надежда на выздоровление близкого человека и они прилагают максимальные усилия для этого, дают взятки врачам, начинают ходить в церковь.

Депрессия
На четвертой стадии возникает тяжелая депрессия. В эту стадию человек обычно устает от борьбы за жизнь и за здоровье, с каждым днем ему становится все хуже и хуже. Больной теряет надежду на выздоровление, у него «опускают руки», наблюдается снижение резкое снижения настроения, апатия и безразличие к окружающей жизни. Человек на этой стадии погружается в свои внутренние переживания, он не общается с людьми, может часами лежать в одной позе. На фоне депрессии у человека могут возникнуть суицидальные мысли и попытки самоубийства.

Принятие
Пятая стадия называется принятие или смирение. В 5 стадии «принятия неизбежного человека уже практически съела болезнь, она истощила его физически и морально. Больной мало двигается, больше времени проводит в своей постели. В 5 стадии тяжело больной человек как бы подводит итог всей своей прожитой жизни, понимает, что в ней было много хорошего, он успел что-то сделать для себя и других, выполнил свою роль на этой Земле. « Я прожил эту жизнь не зря. Я много успел сделать. Теперь я могу спокойно умереть».

Многие психологи изучили модель «5 стадий принятия смерти» Элизабет Кюблер-Росс и пришли к выводу, что исследования американки носили скорее субъективный характер, не все больные люди проходят через все 5 стадий, у некоторых могут нарушиться порядок их следования или отсутствовать вообще.

Стадии принятия показывают нам, что не только так происходит принятие смерти, но и всего неизбежного в нашей жизни. В определенный момент наша психика включает определенный механизм защиты, и мы не можем адекватно воспринимать объективную реальность. Мы неосознанно искажаем реальность, делая удобной ее для нашего эго. Поведение многих людей в тяжелых стрессовых ситуациях похоже на поведение страуса, который прячет свою голову в песок. Принятие объективной реальности может качественно влиять на принятие адекватных решений.

С точки зрения православной религии, человек должен смиренно воспринимать все ситуации в жизни, то есть стадийность принятия смерти характерна для не верующих людей. Люди, которые верят в Бога, психологически более легко переносят процесс умирания.

0

72

Кому больнее, умирающему, или тому, кто остался?

Проблемы у оставшихся родных на Земле. Фазы горя, работа с горем

Боль, в данном случае, понятие скорее метафорическое, ведь в него входит очень много всего. И боль ЭГО, и боль Души, и боль физическая.
Физическая боль может иметь место быть не только у умирающего, но и у того, кого он оставляет. И причиной этого явления будет присоединение к уходящему человеку, к его процессам и собственно к энергии смерти. Или нежелание жить без уходящего человека, запускает свой собственный механизм умирания. Который, кстати сказать, идет в противоречие с Душой. Ведь Душа приходит в этот мир, не для слияния, а для собственного пути.
Так же, как и при слиянии двух людей в отношениях, когда нет отдельного- Я, а есть только мы. Вследствие, чего, нет собственных жизней, а есть лишь одна на двоих. И человек чувствует боль другого, как свою собственную, а вот свою собственную при этом может не заметить.
Душа человека, всегда знает, когда его смерть рядом, а вот мозг, а точнее ЭГО, видеть, слышать это далеко не всегда хочет. И тогда страдания умирающего человека увеличиваются в геометрической прогрессии.
Когда горюющие, о еще не ушедшем человеке, транслируют умирающему свою боль и свой страх о том, как им плохо от того, что другой уходит, ведь у них нет собственной жизни, то они мешают Душе уходить. Почему мешают? Потому, что для ухода, человеку нужно согласование Души, тела и ЭГО. Душа и тело готовы, а ЭГО начинает сопротивляться и в результате страдают и тело и Душа уходящего.
Не редко, когда медицинские работники, часто сталкивающиеся со смертью, приходят к эмоциональному выгоранию и начинают болеть. Почему это происходит?
Потому, что долгое нахождение в энергиях смерти, обостряет свои собственные проблемы. Особенно легко к эмоциональному выгоранию, приходят те, у кого высокая чувствительность и кто склонен к эмоциональному слиянию с другими людьми (все твое- мое). А так же те, у кого не прожиты смерти близких значимых людей.
Вследствие чего, они переносят на умирающего чужого человека, то, что не прожито вовремя с близкими людьми. Переживания наслаиваются, что-то вытесняется, энергия смерти вытесняет энергию жизни (человек сам ее впускает, присоединившись к умирающему) и человек начинает болеть. Болит и его Душа, и его ЭГО, и его тело. Тело человека, тесно связано с психикой и если Душевная боль уже невыносима, то тело просто не может не заболеть.
Когда человек умирает, для него Важно чтобы те от кого он уходит, не присоединялись к нему, а были в энергии жизни, тогда его мозг, не будет чувствовать вину за то, что он оставляет их с их невыносимыми страданиями, готовыми уйти следом.
Горевать, пройти все стадии, плакать, это нормально, это про жизнь, а вот желать уйти следом, вытеснять свою боль, или застрять в слиянии и боли, это ведет к болезням и преждевременной смерти. Ведь энергия жизни, становится словно не нужна…
У каждой Души свой путь и желание уйти следом за кем-то, это желание не Души, а травмированного ЭГО, которому сложно жить в этом мире.
Слушайте свою Душу, исцеляйте ЭГО и тогда тело ответит Вам благодарностью, а Ваша жизнь, не зависимо от уходящих в иной мир людей, будет наполненной и радостной.
Елена Денисенко Бравицкая- клинический психолог, педагог- психолог, телесно-ориентированный терапевт, арт-терапевт, НЛП-практик

0

73

Проблемы у оставшихся родных на Земле. Фазы горя, работа с горем

«НЕ СТРАДАЙ, МЕНЯ ЭТО РАНИТ!» О том, как нам запрещают горевать

Стоит заикнуться о том, что ты на кого-то злишься или обижен, как тут же набегают светлые человечки с советами «понять и простить» обидчика. Они обязательно прибавят, что тот, кто не простит, непременно заболеет раком, а также будет страдать от неудавшейся личной жизни и многочисленных заболеваний (это помимо рака, конечно). Я долго думала, что все это идет от писательницы Луизы Хей, которая советует лечить рак (и все остальные болезни) медитациями и светлыми мыслями, а также непременно спрашивать себя, зачем вселенная послала тебе эти испытания.

Но в реальности — проблема гораздо глубже. Дело в том, что в нашей культуре, особенно среди хороших интеллигентных девочек и мальчиков, не принято проявлять эмоции, тем более негативные. Когда мы в детстве плакали, нам первым делом говорили прекратить это делать. И тут же сообщали, что мы переживаем из-за какой-то глупости. «Ну, хватит плакать! Это же совсем не больно!» Я сама ловлю себя в тот момент, когда уже открываю рот, чтобы сообщить дочери, что ей — не больно. И чтобы она прекратила плакать. Я ничего не могу поделать, это пытается вырваться из меня на автомате.

Тем более нельзя было злиться, возмущаться, чувствовать обиду или ревность и испытывать желание немедленно придушить обидчика. Это было «фу, как некрасиво! девочки так не говорят!» и «будь выше этого!». В моей семье и во всех интеллигентных семьях вокруг — был жесточайший запрет на негативные эмоции. Можно было разве что испытывать сильное горе после смерти близкого. Да и то считалось, что на такое способны только взрослые, а дети «ничего не понимают».

Все это привело к тому, что люди не только не умеют выпускать свои чувства, адекватно их выражать, но также не умеют реагировать на сильные эмоции близких и окружающих. Я много наблюдаю, например, за поведением людей в моей группе поддержки в фейсбуке. Одно из самых распространенных «утешений» — это слова о том, что «они не стоят ваших слез», «не обращайте внимания», «не реагируйте так остро» и так далее. То есть «прекратите чувствовать то, что вы чувствуете». Проблема в том, что если бы человек мог это сделать, у него бы не было этой проблемы. А она есть.

В любом горе, даже в самом маленьком, человек проходит пять стадий принятия: отрицание, агрессия, торг, депрессия и принятие. Например, у моего знакомого — нежного интеллигентного профессора — украли на вокзале сумку с документами, деньгами и компьютером, где были его научные работы за последний год.

И вот он с невиданной, совершенно несвойственной ему страстью говорит о том, что он бы того вора хотел бы лично избить, даже убить, что он бы с радостью смотрел, как тому отрубают руку, как делают с ворами в мусульманских странах. И я понимаю: он, взрослый человек, мужчина, чья жизнь настолько разумна, спокойна, управляема и подконтрольна — столкнулся с неуправляемой стихией.

Он чувствует, что его поимели, изнасиловали. А он в этой ситуации — абсолютно беспомощен. Его переполняет ярость и желание вернуть контроль над своей жизнью. Вместе с агрессивными, злыми словами выходят его злость и его страх. Мне тоже неуютно, я не очень понимаю, что отвечать на такие слова человеку, известному своим здравомыслием и доброжелательной мудростью.

А потом приходят они. Светлые человечки. Которые говорят, что «это всего лишь вещи». И «это не тот повод, чтобы так злиться». И «перестаньте уже об этом думать». А также: «Не держите эту злость в себе, она разрушает, простите этого человека, вам сразу станет лучше!»

Но чтобы не держать в себе злость — ее надо куда-нибудь выпустить. Ну хотя бы рассказать знакомым, что бы ты сделал с вором, если бы встретил его на своем пути. Это безопасно — и для тебя, и для вора. И при этом очень помогает выпустить пар.

То есть заставлять человека, переживающего какую-либо потерю, немедленно перейти от стадии агрессии к стадии принятия — так же бессмысленно, как дергать морковку за хвостик в надежде, что она от этого быстрее вырастет.

Вокруг нас ходят тысячи, миллионы людей, которые усилием воли запретили себе чувствовать. И которых возмущает, когда другие — вдруг — все же что-то чувствуют. Усталая мама, до смерти замученная крошечными погодками, жалуется подругам: она так устала, хочется иногда выброситься из окна или выбросить туда детей, выспаться и потом кинуться вслед за ними — и в ответ слышит про то, что «дети это счастье» и «как ты можешь такое говорить?!»

Тем, кто решился пожаловаться на отношения с мамой, немедленно подскажут, что мама скоро умрет и «вы себе локти искусаете, а будет поздно».

Однажды, когда мне было лет десять, мы с папой ехали куда-то в огромной пробке. У меня была температура, к тому же меня укачало и сильно тошнило. Я плакала и хныкала всю дорогу, просила приехать быстрее и вообще прекратить мои мучения. И вдруг папа ужасно на меня накричал. А ему это было совсем несвойственно. Я заплакала еще горше: «Мне так плохо, а ты на меня еще и кричишь!» «Но что я могу еще сделать, — ответил папа, — если моему ребенку плохо, а я не в силах помочь?!»

Я думаю, что примерно тем же руководствовался папа подруги, который предложил забыть об изнасиловании, о котором она ему рассказала. «Выброси это из головы, — сказал он, — прекрати об этом думать все время, сейчас же все хорошо? Зачем вспоминать снова и снова?!» Он даже дошел до того, что обвинил дочь в том, что та испытывает «какое-то изощренное удовольствие» от того, что все время вспоминает то событие.

А ведь все было просто: дочери нужно было пережить это, одна она не справлялась, ей нужен был папа, который бы обнял, который бы плакал вместе с ней, который бы сказал, что он бы того мужика изрезал бы на мелкие кусочки, что он бы жизнь отдал за то, чтобы в тот вечер оказаться рядом с ней и защитить ее.

Но папа лишь — попытался запретить переживать и накричал на нее за то, что ходила вечером гулять с собакой. Совсем не потому, что он — плохой человек и равнодушный отец. Он очень любящий отец. Который не умеет ни переживать горе, ни помочь пережить это горе близкому. Он может лишь сказать: «Немедленно прекрати чувствовать то, что ты чувствуешь! Мне больно от этого! Меня это ранит! Починись! Снова стань моей веселой маленькой девочкой, у которой в жизни не было ничего плохого!»

Человек, которому не дали пережить горе, которого, как морковку, тянули за хвостик для того, чтобы у окружающих снова сложилась благостная картина мира, надолго застревает в одной из стадий. У кого-то это депрессия, у многих — агрессия. Часто — пассивная агрессия. Непрожитое горе, запиханное, затолканное в самые глубины подсознания, исподволь отравляет и управляет.

Заставляет ожесточаться и прекратить как чувствовать, так и сочувствовать. Заставляет говорить в ответ на сообщение, например, о выкидыше: «Да ничего страшного, у всех бывает, нового родишь! Ты же молодая, здоровая, у тебя вся жизнь впереди!» И да, я считаю, что их, этих людей, можно понять. Но прощать — вовсе не обязательно.

Текст Алина Фаркаш

0

74

«Я навсегда мама Евы»: история о потере ребенка

«Меня зовут Ксения и я стала "мамой ангела" через три дня после своего 32-го дня рождения». В 2016 году в России появилось более 17 000 мертворожденных детей. Из них 1/3 погибших новорожденных – доношенные. Женщин, переживших перинатальную потерю, называют «мамами ангелов». Одна из них рассказала нам свою очень грустную историю.

Она рождается, и я чувствую, какая она... тёплая
Когда я задумывалась о детях, то всегда хотела дочку. А еще чтобы она, как и я, родилась под знаком Овна. И вот оно счастье – мне ставят ПДР 18 апреля, сразу после Пасхи, и под сердцем у меня доченька!

Имя приходит сразу – Ева. Оно подстерегает меня на каждом углу, даже аптека так называется.

Беременность проходит легко, анализы отличные, УЗИ тоже. Вот подходит рубеж первого триместра, 1-й скрининг, и я выдыхаю... Всё хорошо, сердцебиение хорошее, пороков нет.

Роды. Последняя потуга... она рождается, и я чувствую, какая она... тёплая. И мёртвая? Как это возможно? Она спит! Она сейчас проснётся и закричит, и всем врачам станет стыдно за то, что они говорили на УЗИ! Но она не кричит…

Акушерка перерезает пуповину («Пуповина белая, пустая»), несёт взвешивать малышку: «52 см, 2 560, время 04:20»... На руки мне её не дают и не показывают.

«Сколько по вашим подсчётам дней <назад она умерла>», – спрашивает акушерка Оксана. «Дней пять...» – отвечаю я. «Да, похоже», – подтверждает акушерка. За окном светает...

Ощущение, что я смотрю плохой фильм
Несмотря на переезды и переживания моя беременность проходила хорошо: анализы отличные, УЗИ и КТГ в норме. К 34-35 неделе стало тяжело ходить, появилась одышка, но это такие мелочи, ведь впереди настоящая весна, Пасха и встреча с доченькой! С такими мыслями я заключила договор на роды, познакомилась с врачом и ждала «дня икс».

25 марта, суббота, нам 36.5 недель. Погода хмурая, настроение скверное и малышка не шевелится в обычные часы. Пишу подруге, что ребенок притих, и я переживаю. Она отвечает, что такое бывает: плохая погода, она спит, да и выросла уже, места ей мало. Я немного успокаиваюсь и решаю подождать до понедельника.

Понедельник, 27 марта. Мой день рождения. Утром мне нужно сходить сдать кровь натощак. Малышка никак не реагирует на голод, хотя обычно с утра в животе свистопляска – она просит поесть. Меня это настораживает, прошу сделать КТГ. И вот тут начинается мрак...

Санитарка долго пытается установить датчик, но слышно только отдалённое глухое сердцебиение (моё). Зовёт врача – тот же результат. Идём на УЗИ. Врач молча и долго водит по животу и смотрит в экран, затем приглашает ещё одного специалиста. Наконец они поворачивают монитор ко мне: «сердцебиения нет, признаки аутолиза» – малышка мертва уже несколько дней...

У меня шок. Ощущение, что я смотрю плохой фильм. Мне выдают направление на госпитализацию, приезжаю в приёмный покой. Ещё надеюсь, что на УЗИ ошиблись и сейчас, в РКБ врачи меня успокоят. Но нет.

На предродовых курсах к такому не готовят
Врач в приёмном покое был единственным адекватным доктором за время моего пребывания в роддоме. Он повторил УЗИ и сказал, что после того как меня поднимут в отделение, я могу попросить вызвать психолога.

В обсервации аншлаг: в коридорах лежат беременные, женщины после родов и КС... Завотделением разводит руками – все палаты заняты, даже платные. Только после подключения родственников меня определяют в четырёхместную палату.

Когда до меня дошло, что мне предстоит родить дочь самой, я подумала: «Нет, я не смогу». Мне было очень страшно: на предродовых курсах к такому не готовят. И тогда я вспомнила про психолога, о котором говорили в приёмном. Она настроила меня на роды, достучалась до меня, и я наконец поплакала.

Начали стимуляцию. Всем четверым из палаты одновременно. Если бы я прочитала обо всём раньше, я бы сказала моим соседкам: «Девочки! У вас есть выбор! Вы не обязаны слушать врачей и стимулировать роды именно сейчас! Вы имеете право обдумать, когда и как расставаться с детьми, у которых пороки, несовместимые с жизнью!» Но тогда я ничего не знала и была в шоке от смерти моей девочки...

Ева означает жизнь! Так почему я рожаю смерть?
На третьи сутки приходят схватки. Трое из нас попадают на ночную смену, а это значит: один врач, одна акушерка и одна санитарка на 5 родовых.

Меня поднимают в родзал последней из палаты, переодевают и оставляют на 2 часа одну. Мне страшно, от этого схватки становятся больнее. Я кричу, зову врача, акушерку, но никто не подходит.

Все схватки я провожу на ногах, через два часа приходит доктор. Он осматривает меня и говорит, что раскрытие почти полное, но надо подождать – в соседнем родзале вот-вот родится ребёнок – живой – и доктор нужен там. И он уходит еще на час или больше.

Остановить роды... всё равно, что пытаться остановить водопад. Схватки на полном раскрытии, я молюсь и уже готова смириться и умереть. Да, кстати, никто не предложил мне эпидуралку. И роды получились у меня, почти как хотела, максимально без вмешательств – вот ирония.

В соседней родовой слышен крик младенца. Вспоминают про меня – заходят акушерка и санитарка, как раз начинаются потуги. Акушерка пытается поставить мне в вену катетер, но меня тужит, и она протыкает пузырь. Воды бурые. Через две потуги рождается головка...

Ева означает жизнь! Так почему я рожаю смерть? Моя девочка никогда не закричит и так и не увидит маму. Её уносят взвешивать, а за окном рассветает. Моя утренняя звёздочка...

Я горевала по дочке даже во сне
Выход из роддома для меня был сродни выходу в космос. Казалось, прошло несколько лет. Я выхожу с пустыми руками, в них нет даже цветов – встречающие не догадались меня поздравить. Да, у меня нет ребёнка на руках, но это не значит, что я не стала мамой! И от этого хочется кричать.

День похорон Евы был очень ярким: моя дочь на несколько часов сблизила нашу семью - маму, папу (они в разводе) и родного брата. А дальше я собирала свою душу по кусочкам. Помню, как отрицала наступление Пасхи, весны, долго не снимала зимнюю одежду. Помню, как проснувшись однажды утром, осознала, что мне снилось, как я горевала по Еве. Меня это так разозлило: ну неужели хоть во сне я не могу отдохнуть!

Ева пришла и изменила мою жизнь
Каждый психолог, с которым я говорила после потери ребенка, очень мне помогал. Я старалась каждый день выходить из дома по разным поводам: покупки, врачи, физиолечение, церковь - что угодно, лишь бы не оставаться в комнате, которую отремонтировала к рождению Евы.

Шаг за шагом я возвращалась в себя, начала краситься перед выходом из дома, ходить на массаж, встречаться с подругами, путешествовать. А затем переехала в Москву и вышла на работу.

Я с новой стороны посмотрела на своих друзей и родных: узнала, кто из них способен впустить в себя чужую боль и поддержать в страшные минуты. Появились новые друзья, а некоторые из прежних перестали со мной общаться. А еще в моей жизни появился фонд «Свет в руках», которому оказались необходимы мои знания английского и моя помощь. Хотя, по-честному, мне эта помощь нужна была больше, чем им: чтобы почувствовать себя нужной, полезной и чтобы поплакать.

Я чувствую и знаю, что Ева пришла и изменила мою жизнь. Пока не знаю, куда приведёт меня этот путь, но абсолютно точно я начала слушать себя, любить себя, я переосмыслила слово «смирение». Я по-прежнему не знаю, почему она решила уйти, ни одной медицинской причины найдено не было.

Когда я задумываюсь о своих детях сейчас, я сознаюсь себе в том, что по-прежнему хочу дочь и не одну. Я бы родила много детей – и мальчиков, и девочек. Но не знаю, как я могу надеяться на это, ведь мои предыдущие мечты разрушились… Я не знаю, как жить дальше… я просто живу. Мне трудно говорить о ней без слёз. Но она не забыта. «Ты навсегда мама Евы», – слова, которые я ношу в своем сердце.

0

75

«Моя дочь умерла за сутки до своего рождения»: история мамы

Второе воскресенье ноября Благотворительный фонд «Свет в руках» предлагает сделать Днем матери, потерявшей ребенка. В преддверии этой даты о своей потере написала подопечная фонда Анна Лебедева. Этой статьей мы хотим поддержать всех мам, потерявших детей, а также их родных и близких.

Я знала, что во мне растет девочка-ураган
Я всегда любила Новый год. Подарки, елка, оливье под «Иронию судьбы»... Могла ли я знать, что навсегда возненавижу этот праздник?

Шла 33-я неделя моей беременности Лизой. Еще 27 декабря я сдавала анализы и была на КТГ – все было хорошо. Моя мама – гинеколог, и мы даже шутили, что у меня будет образцово-показательная беременность. Так и было. Но уже 30 декабря я сидела на кухне и в слезах просила мужа срочно отвезти меня на УЗИ – дочка плохо шевелилась.

Говорят, что женщина не может любить еще нерожденного ребенка, ведь она его не знает. Простите, но это бред.
Я знала свою дочь: во сколько и как она засыпает, что она любит из еды, как реагирует на разных родственников, какая музыка ей нравится, а какая – нет. Я знала, что во мне растет шустрая и чувствительная девочка-ураган. И в тот день я поняла – что-то идет не так.

Но врач, у которого я через пару часов делала УЗИ, убеждала меня, что все нормально, что я «просто переволновалась», показывала, как Лиза машет нам ручкой.

Я себя успокаивала и уговаривала, что уже завтра буду рядом с мамой, и мы 10 раз все перепроверим. Но завтра было уже поздно.

«Это истерика, все нормально», – говорил мой внутренний голос
Даже сейчас я в тысячный раз повторяю себе: «Анна, ты не виновата! Ты не знала, это стечение обстоятельств. Ты сделала все, что могла. Ты не всесильная, выдыхай, отпускай». Это говорит мой внутренний голос, который спасал меня все восемь месяцев после потери. Он появился в моей голове в ту же секунду, когда я увидела, что сердце моей дочки остановилось.

«Это истерика, все нормально», – успокаивал он, когда я вдруг рассмеялась на улице, потому что поняла, что в роддоме нужны тапочки, а у меня нет тапочек.

Разве не абсурд? Моя дочь умерла, а у меня проблема из-за тапочек.
«Милая, сейчас ты обязана поспать, ты не сможешь пройти все это, не отдохнув хоть немного», – говорил мой внутренний голос, когда в ночь с 31 декабря на 1 января фейерверки закончились, а из моей палаты забрали очередную женщину на роды. Уже отзвучали и ее крики, и крики ее малыша, на какое-то время все стихло.

Я думаю, что всем горюющим нужен психолог. Вытащит ли он вас из вашего горя? Нет. Такого, что вы войдете в его кабинет горюющим, а выйдете счастливым, – не будет. Но психолог будет рядом, подстрахует, чтобы вы не слетели с обрыва. Этот сопровождающий очень нужен.

Мне кажется, в роддоме я превратилась в металл, хотя и много плакала. Я словно удерживала себя на плаву, не погружалась в свою боль до конца. Я пыталась выжить, и откуда-то точно знала, что мне нужно делать: ходила, раскачивалась на четвереньках, замеряла схватки, засекла момент, когда поднялась температура. Действовала. Потом я узнала, что это знакомо многим женщинам, прошедшим через потерю.

Никто не учит нас, как вести себя в таких ситуациях. Не объясняет, не заботится.
Повезет, если медработники просто по возможности мягко выполнят свою работу. Отстраняться в такой ситуации на их месте – это нормально, потому что их тоже никто не учил, что и как надо делать.

Лиза родилась 1 января 2018 в 23:30, а умерла за сутки до того, как появилась на свет. Потом я буду несколько раз настойчиво прояснять, что да, мне нужно на табличке именно так: 1.01.18-31.12.17.

Я мечтала сбежать из больницы, но не могла. Лизу можно было забрать, чтобы похоронить, только 2 января.

Лиза изменила меня
Было ли мне тяжело? Честно – я не помню. Вероятно, да. Когда соседке приносят кормить здоровую девочку, а тебе на твою даже взглянуть не дали, это тяжело. Хочется сбежать и забыть весь этот кошмар.

Но тогда во мне проснулось нечто большее: я стала мамой. Лиза изменила меня, теперь я должна была сделать все, что могла, для своего ребенка. А могла я тогда очень мало и очень много одновременно: добиться документов, чтобы забрать дочку домой, а потом –  отпустить ее.

Если бы меня спросили, хотела бы я, чтобы со мной не случилось этой истории, я бы сказала нет. Тогда в моей жизни не было бы Лизы.
Мне пришлось найти другой способ любить свою дочь
Что было дальше? Я ходила к врачам, гадалке, остеопату, пила кучу витаминов и забивала на них, хотела немедленно беременеть, боялась и передумывала. Научилась работать с переживанием горя и перинатальными потерями.

Есть несколько вещей, которые мне помогали и помогают. Во-первых, позволять себе проживать горе так, как проживается.

Если мне кажется, что от чего-то мне станет лучше, я это делаю.
Во-вторых, еще в самом начале я спросила себя, а хочу ли я жить дальше. И поняла, что, несмотря ни на что, хочу. Ответить себе на этот вопрос честно и следовать дальше своему ответу, опираться на него – одна из самых сложных вещей за всю мою жизнь. Но она мне очень помогла.

В-третьих, самое важное, – материнство. Да, оно особенное, но это – материнство. Я говорила и говорю себе, что должна найти другой способ любить свою дочь. Не отказаться от нее, не забыть ее, а – любить.

Обычно мамы кормят детей, меняют им подгузники, целуют их крошечные пальчики. У меня такой возможности нет. Значит, я должна найти для себя другой путь. И это может быть что угодно – рассказывать свою историю, написать книгу, ходить на кладбище, молиться о дочке на ночь, делать что-то совершенно постороннее, но – с мыслями о ней.

Лизы нет со мной, но любовь к ней никуда не пропала. Она огромная, и ее надо куда-то направить. Тогда мне становится не так больно.
«Тема смерти детей во время беременности или в родах в нашей стране табуирована. Такой проблемы как будто не существует, ведь и ребенка как будто не было, – рассказывает директор благотворительного фонда «Свет в руках» Александра Фешина. – При этом, по данным Росстата, каждый день происходит около 475 выкидышей, абортов по медицинским показаниям и мертворождений. Значит, столько же семей каждый день вместо встречи с ребенком сталкиваются с горем утраты. Эти семьи оказываются в состоянии социальной изоляции, потому что никто не знает, как их поддержать – ни родственники, ни друзья. Вот почему таким семьям нужна особенная забота и поддержка».

Если вам или вашим близким нужна помощь, позвоните в фонд «Свет в руках» по номеру 8-800-511-04-80 (звонки бесплатны по всей России).

0

76

Необходимость проживания утраты (потери).

Я писала о стадиях горевания и перечислять их здесь не буду. Хочется еще раз сказать о важности их проживания.
Как вы проживаете утрату (потерю)? Вообще, можете ли вы ответить на этот вопрос, что, да, я осознанно проживаю этот не простой период в жизни, когда это происходит со мной. Ведь мы все на протяжении жизни сталкиваемся с этими ситуациями. Это может быть смерть кого-то, развод, потеря работы, потеря привычного образа жизни, когда уже не будет так как прежде. Когда в одночасье наша жизнь начинает делиться на до и после. Нами обуревают эмоции, злость, ненависть, мы категорически не хотим верить в то, что произошло. Мы не хотим терять то, к чему мы так привыкли и признать, что старая картина жизни разрушена.
Так вот, заверения друзей, близких или знакомых о том, что не надо так переживать, все образуется, ты сильный(ая), он не стоит твоих слез, возьми себя в руки, время лечит, и т.д., не только нам не помогают, но и мешают проживать утраты и потери. А вот как не покажется это странным, но поможет то, что вам объективно скажут, о том, что произошло действительно страшное, ужасное событие, того, что было больше не вернуть… И это жутко больно, и это про то, что мы здесь бессильны. Хочется реветь, выть, орать и стонать. Орать о том, что почему мир так не справедлив, и почему это происходит именно со мной. А вот кто-то, наоборот, может стесняться своей злости и обиды. Опасаться осуждения со стороны общественности. Если я его любил, значит, во мне не должно быть злости. Или отказ от памяти о человеке, отпустить его - это равноценно «предательству».
Так вот, важно, не застрять на какой-либо из стадий горевания. Невыраженные чувства: любовь, агрессия, обида, злость и др. препятствуют наполненности жизни, она будто останавливается, мы будто застреваем в прошлом, а не живем «здесь и сейчас». Да, это сложный и болезненный процесс. Да, это может затянуться не на один месяц и даже не на 2-3 месяца, а более. И это не про то, когда вы расстались с человеком, к которому испытывали сильные чувства и определили себе сами, что через 4 месяца у меня все само собой пройдет. Нет! А про то, когда боль, двигавшая человеком, уходит и человек отыскивает ресурсы для восстановления. И тогда мы получаем опыт вхождения в кризис, проживания в кризисе, выхода из кризиса и обновления.
Я понимаю, как это больно и не просто, и желаю, чтобы в эти трудные периоды жизни рядом были те, кто сможет вместе с вами их проживать.

Проблемы у оставшихся родных на Земле. Фазы горя, работа с горем

Татьяна Ильина

0

77

ЧЕТЫРЕ ТИПА ГОРЯ, О КОТОРЫХ ВАМ НИКТО НЕ СКАЗАЛ

И почему важно называть их горем.

Так сложилось, что слово «горе» понимается исключительно как реакция на смерть. Но такая узкая интерпретация не даёт нам увидеть весь спектр человеческого опыта, который создает и провоцирует состояние горя. Вот четыре типа горя, которые мы можем переживать и которые не имеют отношения к смерти.

1. Потеря идентичности: потеря роли или чувства принадлежности.

Например:

➣ Человек, проходящий через развод, который ощущает потерю статуса «супруга».

➣ Женщина, прошедшая через рак груди и переживающая потерю ощущения себя женщиной после двойной мастэктомии.

➣ Родитель взрослых детей, переживающий синдром «пустого гнезда» и потерю роли родителя в её прямом понимании.

➣ Человек потерявший или сменивший работу, переживающий потерю своей идентичности.

➣ Человек, покинувший религиозную группу, ощущающий потерю принадлежности сообществу.

Когда бы человек ни терял свою первичную идентичность, он горюет о потери части себя. Люди скорбят о том, кем они были и в конечном итоге будет необходимо создать новую историю своей жизни, которая бы включала в себя и эту потерю.

В некоторых случаях, идентичность кажется украденной, как в случае с человеком, которого поставили перед фактом развода или как в примере с раком груди. Для этих людей горе усугубляется ощущением потери контроля над ситуацией.

Другие же сами делают выбор о смене идентичности, как в случае ухода с работы или из религиозной группы. И хотя такой вариант может звучать как более простой, такие люди могут проходить через горе с двойственными переживаниями – ведь они сами выбрали уйти от того, по чему будут скучать. Они могут чувствовать себя гораздо меньше в праве горевать о потери своей идентичности, потому что вроде бы как сами приняли такое решение.

2. Потеря безопасности: потеря ощущения физического, эмоционального и психического благополучия.

Например:

⇢ Люди, пережившие физическое, эмоциональное или сексуальное насилие, которые пытаются вернуть себе безопасность повседневной жизни.

⇢ Семьи, испытывающие финансовые и жилищные проблемы, ощущающие себя на грани выживания, незащищенными и нестабильными.

⇢ Дети разведенных родителей, горюющие о потере «неповрежденной» семьи (хотя они могут так это не формулировать даже для самих себя).

⇢ Члены сообщества, столкнувшиеся с насилием внутри него и чувствующие себя дестабилизированными и в небезопасности.

⇢ Человек, узнавший о неверности партнера, может больше не чувствовать себя в эмоциональной безопасности в этих отношениях.

На базовом уровне ожидается, что мы должны чувствовать себя в безопасности в наших домах, сообществах и в наших отношениях. Потеря чувства безопасности, будь это в физическом смысле (после «взлома» дома или тела) или эмоциональном (после измены) может превратить весь мир человека в небезопасное место. Симптомы потери безопасности могут выражаться в сверхтревожности даже при отсутствии явной угрозы или в нечувствительности к происходящему вокруг.

Для многих, особенно для страдающих от посттравматического стрессового расстройства, нечувствительность и сверхтревожность могут чередоваться. Людям, пережившим травму, насилие и/или нестабильность очень трудно восстановить чувство внутренней безопасности, даже когда всё вокруг уже стабилизировалось. К задаче излечения от травмы добавляется горе от потери чувства безопасности и необходимость научиться выстроить его заново.

3. Потеря автономности: потеря возможности управлять своей жизнью и необходимыми делами.

Например:

- Человек с дегенеративным заболеванием, горюющий о потере физических и/или умственных способностях.

- Пожилой человек, неспособный больше заботиться о себе сам, который горюет о своем угасании (это может так же сопровождаться потерей чувства идентичности как значимого члена общества).

- Человек, переживающий финансовый кризис, который теряет чувство независимости и оказывается в ситуации, когда необходимо полагаться на других.

Этот тип горя пронизывает саму суть потребности человека управлять своим телом и своей жизнью. Потеря автономности провоцирует горе от потери чувства контроля и погружает в борьбу за поддержание чувства своего Я. В случае болезни или ограниченных возможностей потеря автономности (и часто в добавок потеря идентичности) отражается в каждом шаге. Снижение способностей заставляют горевать о потере независимости и независимом функционировании.

Человек страдающий от серьезных финансовых потерь тоже может испытывать чувство утраты, выраженное в том, что его возможности значительно сузились, а также жить с чувством полного провала и отчаяния. Перед такими людьми стоит задача оплакать свои потери и переформулировать для себя кто же они теперь перед лицом этих ограничений.

4. Потеря мечты и ожиданий: лицом к лицу с несбывшимися надеждами.

Например:

▷ Человек или пара, столкнувшаяся с бесплодием.

▷ Студент отличник который пытается найти свое место в «реальном мире».

▷ Человек, чья карьера совсем не соответствует его ожиданиям.

▷ Человек, чье сообщество внезапно стало поддерживать политические идеи с которыми он не согласен.

Этот тип горя характеризуется глубоким чувством дезориентации. Многие из нас живут с чувством, что мы знаем, как устроен этот и мир и что мы более или менее представляем, что нас ждет в будущем. Когда жизненные события разбивают наши ожидания, человек может испытывать глубокое горе и чувство несправедливости.

Человек или пара борющиеся за зачатие и студент, пытающийся найти свое место в мире, могут испытывать чувство неудачи, которое лишь усугубляет горе. Они могут начать сравнивать свою жизнь и свои результаты с другими. Неожиданные политические перемены могут привести к утрате знакомой реальности и к чувству абсолютного непонимания как функционирует мир.

Вернуть слову «горе» положенное ему место.

Потеря идентичности, безопасности, автономии и надежд - все эти потери могут приводить к чувству горя. Скорбь и горевание как образы могут помочь каждому из нас пройти через момент или период хаоса с деликатностью, которую мы предоставляем скорбящему. Скорбящий получает сочувствие и имеет право на гнев, грусть, оцепенение, дезориентацию и нелинейное исцеление со своими «откатами» назад.

Слово горе одновременно деликатно характеризует внутреннюю реальность процесса и разрешает (легитимизирует) и конкретизирует наш внутренний процесс для других людей.

В то время как многие переживают неудачи и трагедии жизни горюя и скорбя, другие чувствуют, что они не имеют права на это слово.

Поэтому я даю вам разрешение.

Вы можете горевать.

Вы можете скорбеть.

Ваша потеря настоящая.

Автор: Сара Эпштейн

Вы позволяете себе горевать или же считаете, что не имеете право на это?

Проблемы у оставшихся родных на Земле. Фазы горя, работа с горем

Отредактировано Lena (2021-01-17 13:54:05)

0

78

***
Мама никогда не умирает,
Просто рядом быть перестаёт…
Иногда пытаюсь я представить:
Будто просто далеко живёт.

Будто можно написать ей письма,
Рассказать, как я люблю рассвет,
Только ждать ответ, увы, бессмысленно:
Там, где мама, ‒ писем больше нет…

Мама никогда не умирает,
Просто рядом быть перестаёт.
Ангелом тебя сопровождает,
А любовь её всегда живёт.

Чье-то

0

79

Как пережить смерть близкого

Анна Крайнова
Семейный и детский психолог, клинический психолог

Закономерности процесса горевания
К сожалению, все мы не вечны. И рано или поздно нам приходится сталкиваться с потерей дорогих нам людей. Смерть близкого человека запускает процесс горевания. И хоть все мы разные, и каждый по-своему переживает случившееся, в силу личностных характеристик, самой ситуации, предшествующего опыта, значимости для нас отношений с умершим человеком, то, кем для нас и как долго этот человек в нашей жизни был.

Однако, есть общие закономерности человеческой психики в проживании утраты. Так, можно выделить следующие стадии процесса горевания:

1. Отрицание;

2. Агрессия;

3. «Договор с богом»;

4. Депрессия;

5. Принятие.

На стадии отрицания мы не хотим верить в то, что случилось. Говорим об умершем, как о живом. Не используем прошедшее время, говорим: «он – такой человек», вместо «он был…». Строим планы на будущее или думаем о настоящем, по привычке включая умершего в привычную картину мира. Например, продолжаем покупать продукты, которые он/она любили.
Реклама

Затруднения на этой стадии возникают, когда нет возможности убедиться в факте смерти. Когда человек пропадает без вести или погибает вследствие катастрофы, при пожаре или крушении воздушного или плавательного судна, когда тело остается ненайденным или трудноопознаваемым. Близким очень сложно отказаться от надежды на то, что их близкий чудом выжил и спасся, а найденные останки принадлежат кому-то еще. Вместо потери может включаться процесс ожидания.

Пока человек не пройдет все эти стадии, переживание смерти близкого человека не может быть завершено. При этом само проживание их в норме, может быть как последовательным, когда одна стадия плавно сменяет другую, так и параллельно-последовательным, когда одновременно есть признаки двух или более стадий.

Например, человек злится, что жизнь так несправедливо с ним обошлась, судится с врачами, потом впадает в отчаяние, и в то же время ведет мысленные диалоги с собой «а вот если бы я сделал или не сделал того-то…то он был бы жив»: пришел пораньше, заставил раньше обратиться к врачам, заметил, что он в депрессии и собирается покончить с собой, серьезнее отнесся к его словам, не держал бы в доме таблетки, не пустил бы его в эту поездку и т.п. В данном случае можно говорить о параллельном протекании стадии агрессии, депрессии и «договора с богом».

И хотя для каждого из нас потребуется разное количество времени на то, чтобы справиться с потерей и адаптироваться к жизни без дорогого нам человека, в силу того, что кто-то легче переживает потери, кому-то требуется больше внутренних сил и времени. Однако, существует понятие нормы при проживании утраты и отклонений от нее.

Патологическим считается «застревание» на одной из стадий. Например, когда в семье годами об умершем говорят, как о живом, хранят его вещи, оставляют не тронутой его комнату. Или отказываются открыто называть то, что произошло, хранят тайну или придумывают историю исчезновения, которая призвана «защитить от переживаний» и поддержать иллюзию того, что ничего не случилось.

Так, например, детям говорят, что папа уехал в командировку или мама ушла. И тогда ребенок начинает фантазировать – додумывать что произошло, исходя из увиденных-услышанных обрывков информации. Может, винить себя в случившемся: «Это случилось, потому что я плохо себя вел». А может начать сильно бояться потерять оставшихся родственников.

Например, если ребенок знал, что бабушка перед тем как «исчезнуть», болела и лежала в больнице, а потом и дедушка также «болел и лежал»… Можете себе представить, какая будет реакция на известие о болезни мамы или, еще хуже, на ее госпитализацию? Пусть даже это банальное ОРВИ или плановое обследование.

Поэтому важно говорить о том, что произошло. При разговоре с детьми стоит обратить внимание на возраст ребенка, так как существуют возрастные особенности восприятия информации. А наша цель не напугать и не травмировать малыша, но рассказать о случившемся в доступной для ребенка данного возраста форме. Подробнее в статье Говорить с ребенком о смерти. Как?

В первое время очень важно найти хотя бы одного человека или людей, с кем можно разделить переживание горя и утраты. Говорить с ними о том, кем был для вас этот человек, чего больше никогда не будет, что изменится в вашей жизни, в связи с его смертью. Ведь теряем мы не только конкретного человека (члена семьи) и те приятные моменты, которые нас связывали с ним, но и представления о своем собственном будущем, наши мечты, ожидания, а зачастую и материальное благополучие, и статус.

Неудовлетворенными, по крайней мере, в настоящем и ближайшем будущем, останутся потребности, которые удовлетворялись в контакте с этим человеком. Это и потребность в общении, в любви, в принятии, в понимании, в поддержке; и разделенные общие интересы, хобби, и, возможно, совместная работа, и забота о детях или родственниках.

Очень важно, чтобы человек, с которым вы это будете обсуждать, понимал вас и принимал ваши переживания. Просто был рядом и не обесценивал ваших чувств.

Очень часто даже самые близкие родственники из лучших побуждений, желая «ободрить нас» и «вернуть к жизни», в таких ситуациях говорят: «Не переживай! Еще и похуже бывает!», «А как в войну жили?» или «Один ребенок умер, зато у тебя еще двое. Живи для них!» или «Муж умер, но тебе есть о ком заботиться! Живи ради детей/внуков!»

Стоит ли говорить, что подобное «утешение» не помогает, скорее даже раздражает и дополнительно ранит ощущением, что вы «один на один» с этим горем и «никто вас не понимает».

Также бывает, что окружающим тяжело находиться с горюющим, в силу того, что для них самих невыносимы сильные переживания и страдания: они могут не знать как себя вести, или утрата вызывает в них самих очень сильные тягостные переживания и воспоминания.

И даже, если они очень переживают о вас, на деле стараются избегать общения с вами. Так, получается, что вокруг может образоваться вакуум именно тогда, когда участие и поддержка вам больше всего необходимы.

Если вы чувствуете, что вы одиноки в своем горе, никто вас не понимает или нет таких людей, с кем можно поговорить об этом, стоит обратиться к профессионалу, который поможет вам найти силы жить дальше, новые смыслы, адаптироваться к новой жизненной ситуации, справиться с возможной депрессией, принять изменившееся представление о себе (изменение идентичности), простроить картину будущего и себя в нем, при этом не обесценивая ваших переживаний, помогая лучше понять себя и оказывая необходимые принятие и поддержку.

Как помочь себе пережить смерть близкого?
В минуты, когда становится особенно тяжело и нестерпимо больно от случившейся утраты, могут помочь следующие действия:

1. Поговорите об умершем с кем-то, кто его хорошо знал, и кто может выслушать, поддержать и понять вас.

Это могут быть ближние и дальние родственники, друзья, как ваши, так и того, по кому вы горюете, соседи, которые знали вас и ваши отношения, служители церкви.

2. Проговорите свои чувства.

Если вы присутствовали при смерти или для вас крайне негативным и тяжелым было присутствие на похоронах, общение с врачами в морге или любое другое событие, связанное со смертью, также постарайтесь выговориться.

Рассказывайте подробно о том, что случилось: как вы узнали, где это случилось, где в тот момент были вы, кто сообщил или знает о случившемся, что вы чувствовали в момент, когда узнали и\или увидели впервые, что чувствуете сейчас. Считается, что многократное или подробное проговаривание успокаивает, снимает тревогу и постепенно лечит вашу душевную рану.

3. Напишите «неотправленное письмо» тому, о ком горюете.

Возьмите бумагу и ручку, потому что очень важно делать это не на компьютере. Постарайтесь, как можно более полно описать все, что чувствуете (как вам горько, больно, одиноко) и что он/она для вас значил, чего именно вам не хватает, что ушло с ним и даже, быть может, как сильно вы злитесь, что он/она вас оставил.

Считается, что об умерших «либо хорошо, либо ничего». Но часто, работая с процессом горевания, я вижу, что именно сокрытие реальных чувств, а они редко бывают только хорошими или только плохими, ведь когда мы любим, мы испытываем к человеку всю гамму чувств, а потому уместно быть честным в первую очередь с самим собой и называть все, что действительно вы испытываете.

И постарайтесь не винить себя за это. Потому что именно непроговоренность негативных чувств, часто усиливает или увеличивает продолжительность горевания, а часто приводит к застреванию на них и к патологическим вариантам проживания горя, не давая процессу идти естественным путем.

В неотправленном письме можно описывать не только, что чувствуете сейчас, но и то, что вспоминается всвязи с этим человеком: события, ситуации, чувства (радости или обиды, благодарности или злость). В нем можно попросить прощения или рассказать о своих страхах.

Это письмо можно писать в несколько заходов или тогда, когда становится особенно тяжело.

4. Делайте самые простые обычные дела.

Это возвращает к жизни, отвлекает и успокаивает. Особенно, мытье посуды, уборка, вязание, прогулка с собакой.

5. Постарайтесь не оставаться наедине со своими мыслями.

Горе тяжелее всего переживается в одиночку.

6. Подумайте о будущем.

Сначала это будет очень трудно, даже почти невозможно думать о том, как вы будете жить без того, кто умер. Но именно этому в итоге вы должны будете научиться. Жить без. Если вам трудно думать о будущем для себя, попробуйте мысленно поговорить с умершим и спросить его, какой бы жизни тот, кого вы потеряли, мог пожелать для вас?

7. Напишите, что ценного для вас было именно в этом человеке.

Какие ваши потребности удовлетворялись в общении с ним? Что вы теряете с его уходом? А потом по каждому отдельному пункту попробуйте представить, где, с кем и как вы можете эту утрату восполнить.

Опять же сначала, это будет очень трудно. И некоторые даже считают, что если они сделают это, то тем самым «предадут светлую память». Но тем не менее, невозможно обрести душевное равновесие, пока не все потребности удовлетворяются. Хотим мы того или нет, мы начинаем адаптироваться к новым условиям.

И чем быстрее мы восполним пробелы, тем быстрее сумеем вернуться к жизни. Это не значит забыть дорогого нам человека. Но это значит помочь себе, а возможно и тем, кто рядом (например, дети) выбрать дорогу созидания, а не вечного страдания. Был бы счастлив тот, кого вы потеряли, узнать, что остаток своих дней вы проведете в тяжелых переживаниях?

8. Заботьтесь о себе.

Вспомните, что успокаивало вас в детстве. Напишите список, что вас могло бы успокоить сейчас. И старайтесь каждый день делать что-то из этого списка.

Это могут быть самые простые дела: теплый душ, хороший фильм, общение с близкими, рисование, чтение, теплый плед, релаксирующий массаж, спокойная музыка, сон, прогулка.

0

80

Как пережить смерть ребенка? Советы психолога

Анна Крайнова
Семейный и детский психолог, клинический психолог

Когда в семье происходит внезапная смерть, это всегда горе. А в ситуации с детьми смерть — это еще и то, что противоестественно. Против законов самой жизни, где дети — наше продолжение, с точки зрения хода истории. И их смерть становится смертью части нас и нашего будущего, поворачивая время вспять…

Это то, к чему трудно подготовиться и с чем невыносимо больно, а поначалу невозможно смириться, даже если ребенок тяжело болен с рождения, и врачи изначально не давали благоприятных прогнозов. Родители верят в чудо исцеления до последнего и делают все возможное, а порой и невозможное.

Полезное по данной теме: Пережить горе: психотерапия горя (прим.ред.)

Часто тема смерти ребенка так небезопасна и болезненна, что о ней предпочитают не говорить. В историях семей эти события замалчиваются, избегаются, становятся запретными, табуированными. Повисают сильной, пугающей, бездонной, негативно-заряженной, напряженной пропастью.
Реклама

Объясняется это наличием очень сильных глубинных негативных переживаний: тут и разные виды вины, включая «вину выжившего», стыд, отчаяние, и беспомощность, и страх осуждения близким окружением и обществом, которое, часто не зная ситуации, стремится обвинить «плохих» родителей — «не справились», «не уберегли».

Это также отвержение, так как часто вокруг горюющих семей образуется вакуум из-за того, что другие сами очень пугаются своих чувств на тему смерти или попросту не знают, что говорить, как утешить, а для многих невыносимо быть рядом с горем и сильными чувствами. Для горюющей же семьи это выглядит, как «все отвернулись» по непонятной причине, «образовался вакуум», через который ни к кому не пробиться.

Есть статистика, что многие семьи после потери ребенка, даже если есть другие дети и за плечами много счастливых совместно прожитых лет, распадаются. Из известных случаев, как пример можно привести семью известных певцов Альбано и Ромины Пауэр. Их дочь не умерла, но была похищена. И это привело к расставанию звездного дуэта.

В этой ситуации речь идет о потере ребенка и горе переживания утраты. Часто это происходит потому, что родители замыкаются в себе, не делятся друг с другом своими переживаниями, не знают, как поддержать партнера или как принять помощь близких. Горе каждого проживается в одиночку и оттого сильнее, оба чувствуют себя непонятыми, между ними вырастает стена отстранения, накапливаются уже вторичные горечь и обиды.

При этом оба могут дополнительно раниться друг о друга, соревнуясь, чье горе больше, выясняя «кто виноват» или не умея, не находя в себе силы простить, например, если имел место несчастный случай, который произошел в присутствии или по оплошности-незнанию одного из родителей.

Бывает, что сам вид партнера, выступает как напоминание о произошедшей трагедии, как триггер, запуская страдание. Так формируется замкнутый круг, из которого без специальной помощи часто не выбраться.

Встречаются и такие пары, кто проживают эту трагедию вместе, становятся ближе, сплоченнее, сильнее. Это дает надежду и нам, тем, кто работает с горем. Но даже для этих поддерживающих друг друга пар — это очень тяжелое испытание.

Процесс горевания при смерти детей чаще имеет тенденцию к так называемому застреванию. Когда закономерные этапы проживания утраты перестают естественным образом сменять друг друга, застревая на одном из них.

Так, годами может сохраняться в неприкосновенном виде комната и вещи ребенка. Происходит как бы отрицание самого факта смерти. Ребенка «ждут» или не отпускают память о нем. Процесс горевания как таковой в этом случае даже не начинается.

Часто это бывает, если ребенка похищают, или его тело не находят или находят, но в очень измененном виде в результате пожара, падения, обрушения здания или аварии, и родителям факт смерти не представляется очевидным. Будто нет той особенной точки отсчета, точки невозврата, от которой начинается принятие случившегося и проживание трагедии. Есть бесконечное наполненное болью ожидание и бессознательное откладывание встречи с еще большей болью в страхе не пережить ее.

Часто, когда в семье приняты запреты на проявление эмоций и их подавление, когда действуют защитные механизмы отрицания, вытеснения и рационализации, родственники, чтобы не сталкиваться с собственными переживаниями и страхом смерти или переживаниями убитых горем родителей, начинают давать советы матери, потерявшей ребенка из разряда: «Не плачь!», «Живи ради мужа», или других детей, если они есть, «Другого родишь, какие твои годы!», «Во времена войны тоже детей теряли и ничего, — никто не умер», могут приводиться истории старшего поколения «достойно переживших» детскую смерть, «Бог дал, бог взял. Смирись!».

Еще хуже могут звучать только прямые обвинения «Не уследила!», «Как ты могла?!», «Как только таких свет носит? Убить собственного ребенка!» То есть, по сути, игнорируют, не понимают и обесценивают ее чувства. А в последнем случае еще и обвиняют в произошедшем.

И хоть за этими словами могут стоять самые благие намерения «помочь родному любимому человеку побыстрее забыть произошедшее, избавить от боли, помочь вернуться к нормальной жизни и справиться», но в этом для горюющих, увы, нет ни поддержки, ни помощи, ни принятия, ни самой любви.

Более того, в отдельных случаях подобные комментарии могут ухудшить ситуацию: привести к затяжной депрессии, суицидальным мыслям и дополнительной травматизации. Поэтому очень важно думать о последствиях сказанного, аккуратно выбирать слова поддержки, а если непонятно, что говорить и как себя вести, лучше молчать и ничего не делать. Просто быть рядом.

Либо честно признаться в своих чувствах и мыслях, и рассказать, что хотите помочь, но не знаете, как, что вам невыносимо видеть их переживания, что вы очень боитесь смерти или чувствуете себя беспомощными перед случившимся. Ваша искренность будет лучше любых советов. Помните, главное, не навредить.

Запретить чувствовать невозможно. Равно как проконтролировать процесс проживания горя. К тому же в силу личностных психологических и физиологических особенностей мы по-разному будем по силе и продолжительности чувствовать, проживать и выражать свои эмоции.

Любое горе потери требует времени и сил на восстановление, а точнее даже на то, что называется «научиться жить без». Чем горе сильнее, тем труднее и дольше этот процесс восстановления протекает.

Как помочь близкому пережить смерть ребенка?
Чтобы понять, как помочь пережить горе, важно знать, что необходимо человеку, переживающему утрату.

Для горюющих важно:
не замыкаться в горе;
чтобы было к кому обратиться;
иметь возможность выговориться и быть услышанным;
понять, что с ними происходит;
получить право на свое горе и признание своих чувств;
выразить переживания и боль, как минимум, назвать и проговорить их;
получить поддержку, утешение и спокойное принятие,
найти новые смыслы жить

Чтобы помочь близкому пережить горе, важно:
1. Быть рядом.

Это быть доступным. Проводить время вместе. Писать. Звонить. Спрашивать, что можешь сделать. Говорить, что ты рядом. Что на тебя можно рассчитывать. Что ты хочешь помочь и быть вместе. При этом не нужно заставлять себя проводить вместе все 24 часа. Можно помогать небольшими действиями. Особенно в первое время и тогда, когда просят. Важно не оставлять надолго, быть рядом физически и эмоционально особенно в значимые моменты (общение с моргом, похороны, 9 дней) и помнить о первых годовщинах.

2. Говорить о случившемся. Воспоминания исцеляют.

Спрашивать детально и подробно, что произошло, когда, где, что человек чувствовал, что делал, кто еще там был, как реагировали люди, кто что сказал или сделал, что делал он/она в ответ. При этом важно не оценивать, не сравнивать, не комментировать, а спрашивать и слушать.

Считается, что многократное повторение рассказа о том, что случилось, помогает пережить горе и тяжелые воспоминания, этот же принцип применяется в работе с посттравматическим стрессовым расстройством, возникающим у людей, подвергшимся сильным, продолжительным или повторяющимся психотравмирующим воздействиям: участников боевых действий, выживших после терактов, катастроф или стихийных бедствий.

Важно! Спрашивать и говорить о случившемся стоит при одном непременном условии: если потерявший ребенка хочет сам об этом говорить.

3. Помочь выражать боль.

Важно понять, что происходит с горюющим, что он чувствует. Что именно он потерял с потерей этого ребенка, какие надежды, ожидания, мечты, возможности, планы, картину будущего, представления о себе. Важно назвать все эмоции, проговорить страхи: страх смерти, страх одиночества, страх будущего, страх винить себя в случившемся и т.д.

Если человеку трудно называть свои эмоции, так бывает зачастую в семьях, где не принято их выражать, можно попросить описать, где в теле он/она чувствует свою боль или горе, какие они — по размеру, плотности, температуре, положению, подвижности, цвету.

У некоторых рождаются образы «готовый взорваться сгусток темной энергии», «каменная плита, придавившая грудь и мешающая дышать», «засасывающая воронка в середине груди», «обжигающий сердце огонь». Если трудно выразить словами, можно попросить нарисовать.

Как бы неуместно ни звучала ваша просьба иногда стоит попросить и даже настоять это сделать, так как любая выраженная эмоция, названная словом, ощущением, образом или изображением переводит переживание изнутри вовне, помогает осознанию и в итоге проживанию и избавлению от нее, выпускает ее из тела. Пусть не сразу и не полностью, но это принесет небольшое облегчение.

4. Успокаивать и утешать. 

Если вы не знаете, что делать, спросите, что вы можете сделать, чтобы утешить горюющего. Сильный стресс часто приводит к регрессу того, кто его переживает. А, значит, подойдут способы утешения, которые нам помогали, когда мы были маленькими.

Для кого-то полезным может быть просто посидеть рядом в тишине. Кому-то нужно, чтобы его обняли и поплакали вместе. Иногда успокаивают тактильные прикосновения — поглаживания по спине или голове. Иногда тихие мелодичные спокойные баюкающие слова утешающего.

Во время стресса выделяется адреналин, который при определенной длительности воздействия приводит к спазму периферических сосудов, и человеку может казаться, что он замерз и его знобит, плюс воздействие психологического стресса, который добавляет ощущение внутренней дрожи. В этом случае временное облегчение принесет чашка горячего чая и плед.

5. Быть искренним, когда вы стараетесь помочь горюющему.

Так, слова, которые помогли бы во многих других ситуациях, в случае горя по умершему ребенку не работают. Сказав, например, «Я тебя понимаю», вы можете неожиданно для себя нарваться на сильный протест, сопротивление и даже ярость. «Как можешь ТЫ понять меня, если твой ребенок жив?!! Если ты не знаешь, что такое смерть своего малыша?!»

Так что уместнее сказать, как есть: «Я даже представить себе не могу ту боль, что ты сейчас переживаешь». «Нет горя сильнее, чем горе матери, потерявшей ребенка». Повторюсь, если не знаете, как правильно сказать, лучше ничего не говорите.

6. Быть внимательным.

Важно вовремя разглядеть, если появляются опасные симптомы и убедить обратиться к специалистам за медикаментозной терапией или психологической помощью. В такой ситуации психотерапевт может оказать незаменимую помощь.

Особое внимание стоит уделить:
суицидальным мыслям и действиям, когда человек говорит, что не хочет жить или даже предпринимает попытки покончить с жизнью;
депрессии, когда за непродолжительное время происходит резкая потеря веса (более 5 кг за неделю-две), нарушается сон — человек сутками не может заснуть, а заснув часто просыпается; человек полностью отрешен от реальности, потерян, погружен в свои мысли, не реагирует на происходящее, сидит все время раскачиваясь из стороны в сторону, по лицу непрерывно текут слезы или, наоборот, лицо ничего не выражает, взгляд устремлен внутрь или в одну точку (при этом данное состояние длится сутками);
в поведении или ощущениях появляется неадекватность: истерический смех, разговоры о ребенке, как о живом, галлюцинации, навязчивые мысли или подчеркнутое спокойное равнодушие, будто ничего не произошло;
возникают физические симптомы, как например, потеря сознания, резкие боли в животе или острые боли за грудиной, возможна соматизация душевной боли и возникновение инфаркта.

Однако, стоит знать, что в 90% случаев после смерти ребенка родители могут испытывать проблемы со сном, в 50% могут отмечаться зрительные и слуховые псевдогаллюцинации, в 50% у ближайших родственников могут появляться симптомы умершего человека.

Так, девочка 5-ти лет, присутствующая при смерти 2-х летнего братика, произошедшей от удушения, когда он подавился маленькой деталью конструктора, перестала есть твердую пищу. Любой комок вызывал у нее приступ удушья, сопровождающийся позывами к рвоте.

Тем не менее, если вас что-то беспокоит в состоянии горюющего, лучше проконсультироваться со специалистом. Практически во всех случаях, с которыми я сталкивалась в своей практике, первое время, особенно первые дни после случившегося, было необходимо применение разной силы и дозы успокоительных медикаментозных средств, которые, в некоторых случаях, использовались в течение месяца и более после похорон. Необходимо, чтобы лекарство назначал врач, так как возможны нюансы в схемах и дозировках.

Для близких и утешающих ВАЖНО:
Молчать, если не знаешь, что сказать.
Быть искренним и честным. Говорить то, что действительно думаешь и чувствуешь, не притворяться и не приуменьшать.
Слушать себя. Не делать того, чего не хочешь.
Опираться на свое мнение. Не делать того, что «принято», если не разделяешь этого или чувствуешь, что это неуместно.
Избегать общепринятых утешительных фраз и советов: «Возьми себя в руки», «Перестань изводить себя», «Время лечит», «Постарайся забыть», «Живи будущим», «Будь сильной», «Надо жить дальше», «Отмучился», «Так захотел Господь».

Чего делать НЕ стоит или «20 НЕЛЬЗЯ»:
1. Не прерывай; 

2. Не избегай, но и не заставляй себя; 

3. Не переводи разговор; 

4. Не советуй; 

5. Не запрещай чувствовать и говорить о боли; 

6. Не сдерживай своих переживаний; 

7. Не бойся;
 
8. Не осуждай; 

9. Не обманывай;
 
10. Не обесценивай;
 
11. Не вмешивайся;
 
12. Не убеждай, как надо жить дальше;
 
13. Не говори, что понимаешь;
 
14. Не старайся развеселить;
 
15. Не ищи оправданий;
   
16. Не вини;
 
17. Не спасай;
 
18. Не ограждай от реальности и боли;
 
19. Не организовывай похороны вместо;
 
20. Не бери на себя организацию жизни.

 
Что стоит попробовать или «20 СПОСОБОВ ПОМОЧЬ»:
1. Молчи (если не знаешь, что сказать);

2. Слушай горюющего;
 
3. Слушай свое сердце;
 
4. Будь рядом;
 
5. Дай говорить;
 
6. Помоги выразить переживания;
 
7. Услышь;
 
8. Пойми;
 
9. Успокой;
 
10. Будь честен;
 
11. Сочувствуй;
 
12. Спрашивай;
 
13. Говори;

14. Вспоминай;

15. Делай вместе простые дела;

16. Обними;
 
17. Посиди рядом;

18. Позаботься;
 
19. Найди силы вынести боль и слезы другого;
 
20. Люби.

Терапия показана в ситуациях патологического горя, когда происходит застревание на одном из этапов процесса горевания, или сложного горя, например, когда есть множественные утраты — в аварии погиб супруг и ребенок, или в опыте человека есть неоплаканный близкий родственник, горевание по которому было под запретом. Например, по причине того, что умерший покончил жизнь самоубийством, в верующей семье было не принято об этом говорить, равно как невозможно официально оплакать утрату и приемлемым способом чтить память, а смерть собственного ребенка актуализировала и прошлое не пережитое горе.

*В статье использовались данные из книги Хорхе Букая "Путь слез".

0